, — сказал присутствовавший на вечере морской врач
[61]. Он уже прошел весь «малый советский стаж», то есть не однажды сидел в тюрьмах, и шутил, что подготовляется к «большому» — к расстрелу.
Указав на стоявший на столе плакат[62], я предложила в опровержение советского мнения о человеке считать каждого творца в области науки или искусства, воплощающим частицу божества, высшим существом.
— А наши собрания в опровержение большевистского мнения называть «вечерами богов», — посоветовали, смеясь, другие.
На эту тему стали писать шуточное коллективное стихотворение.
С. Аничкова:
Мы — боги, нам доступно то,
Что жалким смертным недоступно,
И что понятно в божестве,
То в смертном — может быть преступно.
Пусть наши чувства стеснены
Земною, бренной оболочкой…
В. Пяст:
Мы, по желанью, до луны
Достигнуть можем звучной строчкой.
Н. Гумилев:
И пусть грозят нам смерть и червь,
И пусть минутны дни блаженства, —
В.:
Достиг я, став как дикий зверь,
В глазах коммуны совершенства.
Н.:
И дал РСФСР урок
«Всем, всем» грабителям Европы —
Р.:
Что, съев голодный свой паек,
Ворует «бог», как все холопы.
Так как коллективное стихотворение снова заговорило о наболевших вопросах, я предложила писать на эту же тему индивидуальные.
M-ий:
Что ж, и я, старик, попробую:
Бог, так бог, — куда ни шло!
Не желаю жить утробою,
Хоть бы вовсе подвело.
Позабуду жизнь постылую,
Осовеченную Русь,
Профсобог зарегистрирую
И в нирвану погружусь
[63].
З.:
Не говорите «боги» о богах
Затем, что боги в СССР в опале,
И нынче лишь о красных «совчертях»
Гласят истории бесстрастные скрижали.
Кишит кровавыми басами вся страна
«От финских стран до пламенной Колхиды»,
Но близок час, и дерзкий сатана
Познает меч тяжелый Немезиды.
Не говорите боги о богах,
Они теперь в СССР не в моде,
Кричите миру больше о чертях,
Что выжечь дух хотят в живом народе.
— Нет, — сказала я после чтения экспромтов, — по-видимому за злободневные темы придется налагать на авторов штраф.
Один из поэтов ответил на это:
Было бы жестоко, баронесса,
Обрывать из уст летящий стон;
У «богов» должна быть вольной пресса,
Ибо дух не должен знать препон.
Когда в Петроград долетели первые вести о восставшем Кронштадте и от орудийного залпа броненосца «Петропавловск» содрогнулись здания, когда в знак солидарности с восставшими забастовали и петроградские рабочие, в городе не оставалось уже ни одного человека, сомневавшегося в успешности восстания.
Коммунисты на этот раз совсем потеряли головы.
Мне рассказывал состоявший при штабе Петроградского округа знакомый врач о царившей там в те дни панике.