Мо задумчиво посмотрел в окно, а потом повернулся к Фенолио и спросил:
– А вы бы хотели с ними встретиться?
– С кем? – не понял вопроса писатель.
– С Каприкорном и Бастой.
– Что вы! Упаси бог! – Фенолио так громко рассмеялся, что Паула вздрогнула и закрыла ему рот рукой.
– А вот мы с ними встретились, – устало проговорил Мо. – Я, Мегги и Сажерук.
Рассказы, романы и сказки похожи на живых существ, а может, они и в самом деле живые. У них есть голова, ноги, по их жилам течет кровь, а еще они носят одежду, совсем как люди.
Э. Кестнер. Эмиль и сыщики
После того как Мо рассказал свою историю, Фенолио надолго погрузился в молчание. Паула давно ушла к Пиппо и Рико. Мегги слышала, как они, громко крича и смеясь, играли на втором этаже: прыгали, бегали и катались по деревянным половицам. Но на кухне тишину нарушало только тиканье настенных часов.
– А у него на лице есть шрамы от?.. Ну, вы знаете, – спросил Фенолио.
Мо кивнул.
– Баста порезал ему лицо, потому что им нравилась одна и та же девушка. – Фенолио стряхнул крошки со штанов и отвернулся к окну.
– Да, я знаю, – сказал Мо.
– Феи залечили раны, и на его лице осталось только три тонких шрама, три едва заметные линии, верно? – Старик повернулся к Мо и вопросительно посмотрел на него.
Тот кивнул, и Фенолио снова устремил взгляд на улицу. В доме напротив было открыто окно, и оттуда раздавались крики: мать ругала ребенка.
– В такой ситуации я бы должен гордиться собой, – пробормотал Фенолио. – Каждый писатель мечтает вдохнуть жизнь в своих персонажей, а мои прямо-таки вышли из книжки!
– Потому что отец их вычитал, – добавила Мегги. – Он может сделать это с любыми другими персонажами.
– Верно, – кивнув, сказал Фенолио. – Хорошо, что ты мне об этом напомнила, а то я, чего доброго, возомнил бы себя маленьким богом, не так ли? Мне жаль, что с твоей матерью так получилось. Хотя, если разобраться, моей вины в этом нет.
– Отец сильнее переживает, – сказала Мегги. – Я ее почти не помню.
Мо был удивлен.
– Оно и понятно. Ты тогда была младше, чем Пиппо, Паула и Рико, – задумчиво проговорил Фенолио, подойдя к окну. – Я бы очень хотел на него посмотреть. На Сажерука. Теперь я, конечно, раскаиваюсь в том, что заставил беднягу плохо кончить, но такой исход просто напрашивался. Как писал Шекспир: «Мир – сцена, где у всякого есть роль, моя – грустна».
Он все еще глядел в окно. На втором этаже что-то разбили, но Фенолио не обратил на это внимания.
– Скажите, это ваши дети? – спросила Мегги, указывая на потолок.
– Слава богу, нет. Это мои внуки. Одна из моих дочерей живет здесь же, в деревне, и они часто приходят, чтобы я им что-нибудь рассказал. Мои истории любит вся деревня, но я больше не хочу их записывать, – объяснил Фенолио и, повернувшись к Мо, спросил: – Где он сейчас?