Чернильное сердце (Функе) - страница 181

Сажерук подал Фариду знак, и тот тоже выхватил нож – он купил его у мальчика еще в прибрежном курортном городе. У ножа было крошечное лезвие, но Фарид так плотно прижал его к боку Элинор, что та с исказившимся от боли лицом закричала:

– Господи, ты что, хочешь меня зарезать, маленький негодяй?

Фарид отпрянул, но нож не опустил.

– Убери машину с дороги, Волшебный Язык! – приказал Сажерук. – И не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость: подумай о любительнице книг. Мальчик не опустит нож, пока ты не вернешься.

Мо подчинился. Конечно, что ему оставалось? Сажерук и Фарид привязали пленников к деревьям за стенами обгоревшего дома. Элинор визжала громче, чем Гвин, когда его вытаскивали из рюкзака за хвост.

– Перестаньте! – прикрикнул на нее Сажерук. – Если люди Каприкорна нас здесь найдут, нам всем будет только хуже.

Подействовало. Она тут же замолчала. Мо прислонился головой к стволу и закрыл глаза.

Сажерук подозвал к себе Фарида. Мальчик подошел не сразу, он еще раз тщательно проверил узлы на прочность.

– Ночью я пойду в деревню, а ты останешься здесь и будешь за ними следить, – прошептал Сажерук. – И не говори мне про духов, ведь сегодня ты будешь не один.

Фарид посмотрел на Сажерука таким страдающим взглядом, как будто тот сунул его руку в огонь.

– Но ведь они привязаны! – заспорил он. – Зачем за ними следить? Мои узлы еще никому не удавалось распутать, честное слово! Пожалуйста! Я хочу пойти с тобой! Я могу стоять на страже или отвлекать часовых. Я могу даже прокрасться в дом Каприкорна! Я же двигаюсь тише, чем Гвин!

Сажерук покачал головой и строго сказал:

– Нет! Сегодня ночью я пойду один. Если мне понадобится кто-то, кто всегда будет следовать за мной, я заведу себе собаку.

И он оставил мальчика одного.

День был жарким. На голубом небе над холмами не было ни единого облачка. До темноты оставалось еще несколько часов.

Во сне я иногда бродил по мрачным домам, которых совсем не знал, по незнакомым, темным, страшным комнатам. Их черные стены сжимались до тех пор, пока я не начинал задыхаться…

А. Линдгрен. Мио, мой Мио!

Две узкие металлические койки, подвешенные одна над другой, белые стены, шкаф, перед окном стол, стул и пустая полка, на которой одиноко лежала свеча. Мегги надеялась, что из окна будет видна дорога или хотя бы парковка, но вид открывался только на сад, один угол которого был отгорожен проволочным забором: там гуляли куры. Несколько служанок, склонившись к земле, пололи грядки. Сад, словно тюремный двор, был обнесен высокой оградой.

Фенолио сел на нижнюю койку и мрачно уставился на пыльный пол. Деревянные половицы скрипели при каждом шаге. Было слышно, как за дверью возмущался Плосконос: