– Что случилось? Я хочу спать! – Девочка повернулась к нему спиной.
Ей хотелось вернуться в сон, который еще не успел улетучиться из-под ее сомкнутых век. А может, на ее ресницы прилипла золотая пыльца счастья. В сказках так иногда случается. Оловянный солдатик тоже спал, свесив голову на грудь.
– Я закончил! – прошептал Фенолио, хотя за дверью было слышно, как храпит часовой.
На столе в неровном свете догоравшей свечи лежали исписанные листы.
Зевнув, Мегги села в постели.
– Нам нужно кое-что сделать, – еще тише прошептал Фенолио. – Срочно нужно проверить, смогут ли твой голос и мои слова изменить историю. Давай попробуем отправить оловянного солдатика обратно в сказку. – Он положил ей на колени исписанные листки. – Жаль, что пробовать придется с историей, которую придумал не я, но делать нечего.
– Как отправить обратно? Я не хочу отправлять его назад, – сказала изумленная Мегги. – Он же там погибнет, расплавится в печке.
– Да нет же! – Фенолио постучал пальцем по страницам, которые лежали у нее на коленях. – Я сочинил для него новую историю, и конец там счастливый. В том-то и была идея твоего отца: изменить уже придуманную историю. Он хотел переписать «Чернильное сердце», чтобы твоя мама вернулась обратно. Если такое возможно, Мегги, значит, любую историю можно изменить, переписав в ней то, что нам необходимо, например: кто попадет в книгу, кто из нее выйдет, чем она закончится, кто будет счастлив, а кто – нет. Понимаешь? Это только попытка, Мегги, но, если солдатик исчезнет, мы наверняка сможем изменить и «Чернильное сердце». Правда, я пока не знаю как, но надо подумать. Но прошу тебя, читай! – И Фенолио протянул Мегги фонарик.
– В ней правда хороший конец? – спросила Мегги и посмотрела сначала на сплошь исписанную страницу, потом на спящего оловянного солдатика: ей почудилось, что тот слегка похрапывает.
Фенолио с нетерпением ответил:
– Ну конечно, я написал счастливый конец про то, как солдатик поселился со своей танцовщицей в замке, и жили они долго и счастливо, пока не умерли в один день.
– У тебя неразборчивый почерк.
– Я очень старался, – вздохнул старик.
– Ладно, – сказала Мегги, – попробую.
«Здесь важна каждая буква! – твердила она себе. – Она должна стать живой – звенеть, шептать, катиться, шуршать…»
Мегги начала…
Краем глаза она заметила, как на третьей фразе солдатик проснулся и встал по стойке «смирно». На мгновение девочка запнулась и, прочитав слово дважды, больше не решалась взглянуть на солдатика. Она остановилась, только когда Фенолио прошептал:
– Мегги, он исчез! – и до боли сжал ее локоть.