– Ну что? – спросил Сажерук, отходя подальше от решетки. – Зайдешь сюда или будешь драться с маленькой девочкой?
Баста растерянно застыл на месте, как ребенок, которому незаслуженно дали подзатыльник, потом схватил Мегги за локоть и оттащил от решетки.
Девочка почувствовала, как он приставил ей к горлу что-то холодное. «Нож», – поняла она. Ее мать вскрикнула и ухватилась за Сажерука, но тот еще выше поднял записку.
– Ты трус, Баста! – сказал он. – Тебе проще приставить нож к горлу ребенка, чем войти ко мне. Вот если бы тут был Плосконос, тогда другое дело. Так ведь? Но его здесь нет. Ну, давай, заходи сюда! У тебя ведь нож, а я с голыми руками. К тому же ты знаешь, я берегу их и всегда неохотно лезу в драку.
Мегги почувствовала, как хватка Басты ослабла. Острие ножа уже не впивалось ей в кожу. Она откашлялась и прикоснулась к шее. Ей казалось, что на руке должна быть кровь, но ее не было. Баста отпихнул Мегги с такой силой, что девочка упала на сырой каменный пол. Потом он вытащил из кармана связку ключей. Задыхаясь от ярости и тяжело дыша, как будто он пробежал марафонскую дистанцию, Баста дрожащими руками вставил ключ в замок.
Сажерук наблюдал за действиями Басты с самым невозмутимым видом. Он жестом велел матери Мегги отойти подальше от решетки и сам с изяществом танцора отступил на несколько шагов. Глядя на него, было непонятно, боится он или нет, только шрамы на его лице проступали ярче, чем всегда.
– А ну убери эту штуку! – сказал он, когда Баста вошел в камеру, наставив на него свой любимый нож. – Если ты меня убьешь, испортишь Каприкорну все удовольствие. Он тебе этого не простит.
Да, Сажерук боялся. Мегги поняла это по его голосу, да и говорил он чересчур быстро.
– Зачем же так сразу – убивать? – прошипел Баста, закрывая ногой решетку камеры.
Сажерук отступил к каменному саркофагу.
– Ты, видно, решил добавить мне узоров на лице? – Он говорил почти шепотом, но теперь в его голосе звучали ненависть, отвращение и злость. – Не думай, что это будет так же легко, как в прошлый раз, – сказал он. – С тех пор я хорошо выучил урок.
– Неужели? – Баста стоял уже в метре от него. – Посмотрим, что же ты выучил. Твой друг огонь сейчас тебе не поможет. Даже твоя вонючая куница далеко.
– Я говорю о словах! – Сажерук прикоснулся к саркофагу. – Я разве тебе не рассказывал? Феи пожалели меня за изуродованное лицо и научили насылать проклятие. Они знают, что я не люблю драться. Я тебя проклинаю, Баста, костями мертвеца, который лежит в этом гробу! Готов биться об заклад, что в нем уже давно лежит не священник, а один из тех несчастных, кто попался вам в руки. Так ведь? – Молчание Басты было красноречивее всяких слов. – Конечно, эти старые гробы – лучший тайник. – Сажерук провел рукой по треснувшей крышке. – Его дух будет преследовать тебя, Баста, до последних дней твоей жизни, – как заклинание произнес Сажерук. – Он будет вечно нашептывать тебе мое имя… – Баста схватился за свой амулет. – Это тебе не поможет, не надейся! Бедняга, у тебя, кажется, уже жар начинается? Дрожат руки и ноги подкашиваются?