Когда гонщики говорят о том, что воздух становится «грязным», или «чокнутым», они имеют в виду турбулентность. И если при таком попутном потоке управлять самолетом становится почти невозможно – так же невозможно управлять в аналогичных обстоятельствах и гоночной машиной с «крыльями». Машину «болтает», говорят гонщики, имея в виду, что на несколько жутких секунд, на колоссальной скорости, развиваемой на повороте, они совершенно теряют контроль: необъезженная, дикая лошадиная сила оборвала узду. Поэтому гонщики пытаются поймать подходящий воздушный поток, чтобы сделать свою траекторию ровнее. Во время гонок большую часть времени Андретти держится на крайней, наименее загруженной, дорожке трека, почти за его пределами, – там, где воздух свежее. На скорости свыше 320 км/ч они летят быстрее большинства пассажирских самолетов, в ужасной турбулентности, в жаре, как у доменной печи, в кабине, разогревшейся до сорока пяти градусов. Их головы постоянно трясутся, а их тела изо всех сил колотятся о боковую стенку машины, когда на поворотах возникают перегрузки. Они постоянно боятся врезаться головой в кирпичную стену или налететь на другую машину и, перевернувшись через крыло, разбиться. Двукратный победитель «Инди» Билл Вукович однажды бесцеремонно сказал: «Чтобы победить в “Инди”, надо всего лишь изо всех сил давить на газ и поворачивать влево». А вот как описывает ощущение турбулентности гонщик «Инди» Дэннис Файрстоун: «Она производит ужасное воздействие. Вас трясет в кабине. Зрение затуманивается. Такое ощущение, что воздухом может сорвать шлем». Иногда под давлением шлем опускается на глаза, так что его владелец почти ничего не видит. Самое главное – это концентрация. Стоит отвлечься хотя бы на секунду – и машина бесконтрольно пролетит расстояние, равное длине футбольного поля.
Ударяясь, сталкиваясь, сражаясь со штурвалами, преодолевая перегрузки, неистовые машины вылетают из-за поворотов и исчезают за ними. Гонщики должны быть агрессивными, но не терять контроля над движением. Они не должны напрягаться, но их шея и мышцы подвергаются постоянным ударам. Кроме автогонок, почти нет таких видов спорта, когда бы жизнь висела на волоске от старта до финиша. Не только скорость, но и страсть к экстремальному одинаково распаляет и гонщиков, и болельщиков – головокружительное, всецелое, на предельной скорости, бросающее вызов смерти усилие на границах возможного. Машины – в чаду выхлопных газов, гонщики измождены. Дым и грохот – то громче, то тише – преследуют их неотступно. На передних рядах трибун лучше всего обзор – но это и самые шумные, самые опасные места. Бывали случаи, когда машина на полной скорости влетала в трибуны, как испуганная лань. Сегодня с одной из машин сорвется штурвал, влетит в трибуну и убьет одного зрителя. На таких неимоверных скоростях отлетающая как снаряд деталь машины убивает наповал, так что, если какой-то предмет падает на трек, гонки сразу же прекращаются. И только потом, когда злосчастный предмет уберут, гонщики возобновляют соревнование, время от времени выбрасывая букеты искр, как если бы доменная печь расплавляла металл их концентрированности. Гонщик жмет на тормоз, машину слегка заносит (временами она действительно выходит из-под контроля), поток турбулентности выводит его из себя, машину трясет.