Восстановленный в правах рыцаря, Тристан опять отправился на поиски приключений, одно из которых увело его далеко от Тинтагеля. Оставшись один, он стал скучать по женщинам, и в частности по Изольде Белокурой, которая, как он предположил, счастлива дома и больше его не любит. Охваченный тоской, он женился на красивой женщине, которую тоже звали Изольдой – но Изольдой Белорукой, – однако, верный своей первой Изольде, не мог сблизиться с женой окончательно. Наконец Тристан попадает в жестокое сражение и, раненный копьем и находясь при смерти, посылает к королеве Изольде гонца с просьбой спешно приехать к нему со своими снадобьями и спасти его. Она сразу же отправляется в путь, велев гонцу сообщить Тристану, что корабль, на котором она приплывет, будет с белым парусом. Однако жена Тристана, Изольда Белорукая, увидев приплывающий корабль со своей соперницей и снедаемая ревностью, сказала Тристану, что его парус черен, как смерть. Тристан умер в тот самый миг, когда Изольда Белокурая сошла на берег. Бросившись в замок и обнаружив его мертвым, Изольда пришла в такое отчаяние, что упала рядом с любимым и умерла около него.
Роковая любовь – это древнейшая тема песен и легенд. Как отмечает Дени де Ружмон в своем классическом исследовании «Любовь и западный мир» (L’Amour et l’Occident), посвященном мифу о Тристане, поэты редко воспевают счастливую, веселую, безмятежную любовь. История не утруждает себя памятью о вечно счастливых влюбленных. «Роман возникает только тогда, когда речь идет о роковой любви, подавляемой и обреченной… не плодотворное довольство крепкой пары, не удовлетворение любви, а ее страсть. А страсть означает страдание». Страсть – это то, о чем мы мечтаем, чего мы желаем для наших детей, чем мы любуемся в отношениях других и восхищаемся как ослепительно сияющей драгоценностью чувств, о чем мы тайно вздыхаем. В страсти нуждаются все. Об этом говорит нам в своей песне Род Стюарт, перечисляя лишь некоторых, кто в ней нуждается, – от крестьян до дипломатов, от святых до воров. «Даже президенту нужна страсть». Однако, как справедливо отмечает де Ружмон, страсть, по своему определению, включает в себя страдание. По своей сути страсть – это катастрофа. Но тогда почему мы так ее ценим? Потому что любовь и страдание наделяют нас более ярким восприятием жизни, заставляя нас ощутить трепет, встряхнуться. Испытывая страсть, мы погружаемся в столь неистово сильное чувство, что стремимся к нему даже тогда, когда оно причиняет нам боль. Страстная любовь нас и возвышает, и приносит нам страдания; ради этого плотского возбуждения (когда нам кажется, что все наши чувства приведены в состояние наивысшей боеготовности, солнце всегда в зените, а каждый час – это маленькое «навсегда») мы будем с удовольствием страдать.