— Вот здесь — пожалуйста, сколько угодно, — Лебедев небрежно швырял пятерню в глубь солнечной темницы, — хоть посуду колотить, хоть до поросячьего визга…
Затем рука не без торжественности ставила галочку возле винного ящика, который расположился по соседству с видеопризом за сговорчивость.
— До отъезда, надеюсь, хватит?
Позгалёв в ответ косоротился, разве что не сплёвывал.
— На остальную территорию попрошу ни ногой. Выход в город — в разрешительном порядке, на пляж — в уведомительном. За мной — экскурсии; обещал, помню. Можно, кстати, с Мацесты начать. Сероводородные ванны, грязи. Творят чудеса.
И снова — только кислая ухмылка от Позгалёва и мрачная мурзяновская гримаса в ответ.
— А хотите, с Воронцовских пещер начнём? Сталактиты-сталагмиты…
— Всё б тебе нас в банку загнать.
— Хорошо. Мацеста так Мацеста. Сейчас по расписанию — физиотерапия. После обеда мой уазик отвезёт вас в лечебницу. Располагайтесь, товарищи подводники.
Помявшись в дверях на всякий случай — глядишь, соскочит с какого языка доброе слово, — Лебедев не солоно хлебавши, наконец, удалился.
Позгалёв вразвалку двинул к окошку-витражу, толкнул одно из стёклышек, со скрипом отъехавшее, уселся на узкую дугу подоконника, невесело закурил, окутав сизыми клубами Ахун.
— Ну, как вам казематы? Мягко, сукин кот, стелет.
Никита нетерпеливо поглядывал на лебедевские дары, оттого едва проникся хрипатой иронией Яна. Мурзянов, тем временем, куда-то за груду подушек, швырнул свою сумку, будто она и была главной виновницей всех бед, упал на ближайший матрас, сцепив руки за головой.
Обрамленные облачком золотистой закатной пыли дары остались стоять отверженными — ни капли видяевского внимания. Никита же, как ослеплённая блеском сорока, едва сдерживался — сверкающее чудо хотелось изучить поближе.
Пока видяевцы предавались брезгливой грусти, он подошел к подаркам. Серебристый телевизор «Сони», не новый, с царапанным корпусом и базальтово-чёрный видеомагнитофон «Хитачи» — тоже бывалый. Как их занесло сюда? Каким искривлением пространства выплюнуло? Рядом в две стопки — кассеты. Беглого взгляда хватило, чтобы определить — тут был весь пантеон богов: летающий Брюс Ли, бугристый Шварц, человек-шпагат — Ван Дамм, даже Эдди Мёрфи тут имелся.
— Что там за бакшиш, штабной? — Позгалёв, наконец, проявил к подаркам интерес.
— Шварц, Эдди Мёрфи, Ван Дамм!
— Бухло, в смысле, — пульнул бычком в направлении Ахуна капитан.
— А-а… — убрав кассеты под мышку, Растёбин нагнулся к ящику. Достал одну, в стружечной пыли.
— «Солн-це-дар», креп-кое.
— Скажи-ка, дядя, ведь не-даром отцы травились «Солнцедаром», — затянул хмуро Ян.