». Это означало, что я не должна скрывать ни почему, ни для кого я это делаю. «Не прячь своих сомнений», – прибавил он. Вот это – да, это у меня выходит отлично. И в самом деле, извиваясь и постанывая на матрасе, я не могла не думать, что это полный идиотизм. Невозможно приманить его, сидя в четырех стенах за много километров от зон охоты. Хотя в теории маска и может быть воспринята псиномом объекта на расстоянии, причем так, что он этого не осозна́ет, это работает обычно не направленно. Мы называем это «забросить сеть»: ловятся и невинные рыбки. Конкретная цель требует и конкретного расстояния. Женс просто рехнулся.
Тем не менее я продолжала. Моя задача состояла не в том, чтобы понимать, а в том, чтобы бить в одну точку – бездумно, безвольно. Быть наживкой – это быть ничем, или меньше, чем ничем. Не нужно даже «подчиняться», как солдат командиру. «Я должна», «я делаю» – эти выражения применительно ко мне явно ошибочны. Только перестав быть «я», только став «тем», что корчится на этом отвратном матрасе, издавая стоны, истекая потом и сверкая пунцовыми щеками, я потеряю саму себя. И, только потеряв саму себя, я смогу поверить, что бестия почует меня и подбежит укусить.
И когда она это сделает, мой капкан неумолимо захлопнется на ее шее.
Закончив, я натянула куртку и кроссовки и, не вставая с матраса, сжевала второй бутерброд, прихлебывая кофе. Потом вытащила из сумки одеяло, завернулась в него и приготовилась ждать несколько часов. «Он нюхом тебя учует и помчится к тебе». Я подумала, что выполнила все рекомендации Женса. Не понимая, не принимая их, но исполнила все в точности. Были они полным безумием или нет, но я им следовала добросовестно, как всегда. И больше ничего сделать не могла.
«И он придет к тебе, даже если будет вынужден ползти на карачках через весь Мадрид, пуская слюни».
Капкан был поставлен, и теперь оставалось только ждать, когда добыча почует его и подойдет поближе.
Капканом была я.
В точности не помню, когда именно я поняла, что что-то происходит.
За окнами опускалась ночь – это я помню хорошо, потому что все вокруг стала обволакивать мглистая синь позднего вечера, как это обычно бывает в деревне. В углах гостиной уже сгустилась тьма. Завернувшись в одеяло, я сидела на матрасе на корточках, глядя, как сумерки переходят в ночь, и прислушиваясь к крысиной возне, когда вдруг поняла. Это как если сам себе говоришь: «Как же так?.. Ведь все время оно было у меня перед глазами, но я не замечал…» Все время.
Крысы.
Внезапно я засомневалась в том, что именно они производят эти звуки.