Но наибольшее мое внимание привлекали таблички. Я заметила, что написанные фломастером имена блестят под лучом фонарика, словно надпись сделана совсем недавно.
Я размышляла об этом, когда звук вдруг повторился где-то слева, на этот раз совсем близко. И едва ли нужно было смотреть, чтобы догадаться о его источнике.
Старый занавес, закрывавший всю заднюю стену, от потолка до деревянных подмостков, мерно шевелился, и прислоненный к нему женский манекен колебался вместе с ним, хотя и не падал. Звук производил колышущийся занавес и пластиковые ноги манекена, постукивавшие о деревянные подмостки. Звук повторялся. Стихал. Снова повторялся. Я вспомнила о порывах ветра, которые сгибали кусты. Но это невозможно: я знала, что за этим занавесом нет отверстий, только стена из брезента и кирпичи. Фальшивая стена, мы использовали ее в некоторых масках.
Звук повторился. Так-так, хлоп-хлоп. Стих.
Манекен, казалось, в знак согласия кивал белокурой головой. На нем был парик, а не монашеский чепец, так что изображал он явно не Изабеллу – монахиню из «Меры». И на нем действительно не было таблички. Одет он был в какое-то мятое платье с красными розами, а поднятые вверх руки были повернуты ко мне тыльной стороной, словно приглашая подойти поближе.
Чувствуя себя как во сне, я ступила на жалобно заскрипевшие подмостки, аккуратно подняла манекен и положила на пол. И занялась занавесом. Его, без сомнения, шевелил ветер, и когда я отодвинула материю, стало понятно, в чем дело.
Там была дверь. В стене. Тот факт, что она всегда там была, не был столь очевидным, но мне он показался именно таковым, поскольку работа была выполнена тщательно: дверь справа от меня, открытая настежь, была обложена кирпичом. И когда она была закрыта, разглядеть ее было не просто. К тому же эта стена обычно была завешена темным брезентом, который теперь, кем-то снятый, валялся на полу.
Узкий коридор за дверью походил на вход в заброшенную шахту. Воздух задувал из этих густых потемок, так что с другой стороны должен был быть выход на поверхность, однако по дороге этот ветерок подхватывал какое-то зловоние. Как будто что-то мертвое дышало в лицо, развевая распущенные волосы и осушая, словно слизывая длинным языком, пот на моем лице. Стоя на пороге, я поводила фонарем из стороны в сторону, пытаясь разглядеть, что это за конструкция. Пол был земляной, а вот стены оказались обшиты узкими досками, словно трюм старого корабля.
Но что это такое? Без сомнения, это не выглядело новым сооружением, но я его не помнила. Мы годами репетировали в нескольких сантиметрах от этой стены, но все, что я видела, – только брезент поверх кирпичной кладки. Никто и никогда не говорил о существовании этого туннеля, или чем там оно является. На миг я задумалась: следует ли расстраиваться по этому поводу или, наоборот, рассыпа́ться в благодарностях?