– Хорошо. Раны затягиваются.
– Прекрасно. Ты такая красивая.
– Спасибо. Ты тоже хорош собой.
Меня позабавило, как Марио Валье реагирует на комплимент – как и большинство мужчин, просто не обращает внимания, словно речь идет об очевидном. Когда он вновь улыбнулся, я заметила, что он слегка расслабился.
– Так, а теперь, когда ты подольстилась к психологу, отдав должное его красоте, скажи, о чем же ты думала.
– Ну, ты просил меня принять решение, помнишь?
На мгновение показалось, что Валье подозревал у себя какое-то смертельное заболевание и ему сообщили, что пришли результаты анализов.
– Не хочу, чтобы ты говорила мне то, чего сама не хотела бы. – Он остановил меня жестом.
– Но я хочу это сказать.
– Нет-нет, Диана, нет. Правда.
– Не хочешь знать, какое решение я приняла?
– Но я уже знаю. Бога ради, я уже знаю. Я знал, что́ именно ты решишь, в тот самый момент, когда просил тебя подумать. – И он махнул рукой. – Ты любишь одного… одного из твоих товарищей, разве не так? Ты собиралась уйти в отставку и сойтись с ним. Ну и замечательно. Единственное, чего я хочу, то, чего я хотел всегда, – это чтобы ты оставила эту работу. Клянусь. Мне важно одно – твое счастье. Чтобы ты больше не страдала. Не смотри на меня так, я говорю серьезно…
– Да никак я на тебя не смотрю, но…
– Может, я сейчас скажу тебе то, чего не следует, – заторопился он. – Я поддался порыву… Думаю, что это составляющая синдрома зрелого мужчины, который увлекся красивой девушкой. Я не хочу, чтобы ты подумала, что я преувеличил свои чувства. Я был искренен. Мы всю жизнь порой ищем того, кто способен нас понять, и вдруг находим. Как и случилось со мной. Я очень сожалею.
– А можно сказать мне? – Я с улыбкой подняла вверх указательный палец[68].
– Нет, нельзя. Не хочу слышать того, что уже и так знаю. Это лишнее. Моя просьба к тебе подумать и принять решение была подростковой выходкой, недостойной… Чего ты смеешься?
– Да вы, психологи, такие забавные. Из трех мыслей, которые от вас слышишь, две – самоанализ.
– В тот день, насколько я помню, я выказал и третью, – нашелся Валье, и мы умолкли, улыбаясь. – Я буду по тебе скучать, – прибавил он после паузы, таким тихим и мягким голосом, словно говорил сам с собой. – Но вовсе не обязательно было приходить ко мне извиняться за твое решение.
– Я пришла вовсе не извиняться, Марио.
Валье оглядел меня. Если бы я была сейфом, то можно было бы сравнить выражение его лица в ту минуту с миной классного взломщика. Я тоже смотрела на него. Его мягкость, обаяние, даже элегантность – в тот день на нем были зеленые брюки и рубашка, а под ней бадлон цвета бургундского – все, казалось, было направлено к одной-единственной цели. Как будто он говорил: «Вот он я: очень симпатичный, вежливый, могу тебя выслушать и понять». Мне нравилось, как он себя подает.