Женс мне об этом рассказывал. Завершив последние произведения, в создании которых участвовали, запрятывая ритуальные ключи, и «официальные» авторы, Уильям Шекспир удалился в родной городок и вскоре умер. «Очень разумная мера: правительство расправилось с ним быстро и не прибегая к насилию – всего лишь обязав его жить с семьей» – таким был ироничный комментарий Женса. «У меня нет семьи, к счастью, – прибавлял он, – и это заставляет меня думать, что со мной не удастся расправиться столь хитроумным способом. Я умру, творя, паду на поле битвы». Я припомнила эти слова и подумала, что различия уже сглажены: оба – Шекспир и Женс – дошли в своих разысканиях до пределов, оба были поглощены собственными созданиями, и теперь оба – что-то вроде тайны и что-то вроде памятника.
В те последние дни я думала о Женсе, о Клаудии, которой Сесенья захотел воздать последние почести, стерев с лица земли поместье, и, конечно же, о Мигеле и Марио Валье, но прежде всего – об этом мире безумцев, лишенном глубоких истин, за исключением наслаждения, мире, в котором только наука и театр могут попытаться достичь собственной справедливости.
И тогда, однажды ночью, я приняла решение.
И на следующий день появилась в кабинете Марио Валье.
– Я выбрала тебя, – повторила я, на этот раз более твердо.
Марио Валье встал:
– Диана… ты… Нет… Ты любишь другого…
– Я так только думала, – призналась я. – Я тебя не обманывала: да, я любила одного человека. Думаю, до сих пор люблю его, но… дело ведь не только в том, чтобы выбрать того или другого мужчину, Марио, а в том, чтобы выбрать ту или иную жизнь. А я не хочу той жизни, которую предлагает мне он.
– Возможно, ты обманываешься.
– Возможно.
На лицо Валье словно набежала туча, но в то же время было слышно, как шумно он дышал, обнадеженный. Я улыбнулась:
– Если ты передумал относительно меня, могу это понять, правда. Я…
– Нет-нет, – прервал он. – Просто я хочу, чтобы ты была уверена в своем решении, Диана. Из-за тех неприятностей, которые ты могла бы навлечь на себя, или тех, которые мы могли бы доставить друг другу…
– Это решение не было простым, но оно уже принято.
Я тоже встала. Мы стояли друг напротив друга, как и в тот день, у него дома, когда начали целоваться. Но сейчас – никаких поцелуев, только пристальный взгляд глаза в глаза, удивление и долгое молчание. В конце концов Валье улыбнулся:
– Вот ведь черт – ну и конец приема у меня сегодня выдался!
Услышав его осипший голос, я засмеялась.
– В конце концов, нам нужно поговорить… Я вот думал… Нет ли здесь… бутылки шампанского, но у меня и банки пива не осталось… Только вода.