— В купальню ее, — холодно приказала Ольга слугам. — А потом в ее комнату. Заприте дверь. И оставьте там стражу.
* * *
Стражи — люди Дмитрия — шли за Васей к купальне, встали за дверью. Внутри ждала Варвара. Она сняла с Васи разорванные вещи быстрыми движениями. Она не посмотрела на сапфировый кулон, хотя долго глядела на проступившие синяки на руке девушки. Вася едва могла видеть свою бледную плоть. Она предала ее.
Варвара, все еще не говорила, бросила воду на горячие камни печи, толкнула Васю дальше, закрыла дверь и оставила ее в комнате.
Вася села на скамейку, голая в тепле, позволила себе впервые заплакать. Кусая кулак, она не шумела, но плакала, пока петля стыда, горя и ужаса не ослабла. Она взяла себя в руки, подняла голову к шепоту слушающего воздуха.
— Помоги, — сказала она. — Что мне делать?
Она не была одна, воздух ответил:
— Помни обещание, дурочка, — сказал толстый и едва заметный банник Ольги шипением воды на камне. — Помни мое пророчество. Мои дни сочтены, может, то мое последнее пророчество. До конца Масленицы все будет решено, — он был слабее пара, лишь трепет воздуха отмечал его присутствие.
— Какое обещание? — спросила Вася. — Что будет решено?
— Помни, — выдохнул банник, и она осталась одна.
— Все черти одинаковые, — сказала Вася и закрыла глаза.
Она долго мылась. Вася хотела, чтобы это длилось вечно, хоть снаружи было слышно тихие и грубые шутки стражей. Каждый выдох печи паром смывал все больше запаха коня и пота, запаха ее вырванной с трудом победы. Когда Вася выйдет отсюда, она снова будет девушкой.
Наконец, Вася, голая и потная, прошла в другую комнату, ополоснулась холодной водой, вытерлась и оделась.
Нижнее платье, блузка и сарафан сильно пахли прошлой хозяйкой, тяжело свисали с плеч Васи. В них она ощущала все оковы, от которых избавилась.
Варвара ловко заплетала волосы девушки.
— У Ольги Петровны есть враги, что хотели бы видеть ее в монастыре, как только она родит, — рычала она Васе. — А ребенок? Столько потрясений для его матери с твоего появления. Почему нельзя было тихо уйти, а не выставлять себя?
— Знаю, — сказала Вася. — Мне жаль.
— Жаль! — рявкнула Варвара с непривычными эмоциями. — Девицы так говорят. Вот это, — она щелкнула пальцами, — твое «жаль», а великий князь даст еще меньше, когда будет решать твою судьбу, — она завязала косу Васи обрывком зеленой шерсти и сказала. — За мной.
Для нее была готова комната в тереме: тусклая, тесная, с низким потолком, но теплая, ее грела снизу печь из мастерской. Еда ждала ее — хлеб, вино и суп. Доброта Ольги ранила сильнее гнева.