Священник взглянул на тусклую фигуру банника — она могла поклясться — и побледнел сильнее.
— Ведьма, — прошептал он. — Ты ответишь за свои деяния.
Вася взяла себя в руки.
— Отвечу, — сказала она Константину. — Но не здесь. Неправильно делать это здесь. Оля…
— Уйди, Вася, — сказала Ольга. Она не смотрела на нее.
Вася, спотыкаясь от усталости, ослепленная слезами, не возразила, когда Константин вывел ее из купальни. Он захлопнул дверь за ними, убрав запах крови и звуки горя.
Платье Васи промокло и просвечивало, свисало с плеч. Она ощутила холод улицы и впилась пятками.
— Дайте хоть одеться, — сказала она священнику. — Или хотите, чтобы я замерзла до смерти?
Константин резко отпустил ее. Вася знала, что он видел все черты ее тела, ее соски торчали через платье.
— Что ты со мной сделала? — прошипел он.
— Сделала? — Вася была ошеломлена от печали, голова кружилась от смены жары на холод. Пот застыл на ее лице, босые ноги царапал деревянный пол. — Ничего.
— Врешь! — рявкнул он. — Врешь. Я был хорошим. Не видел чертей. А теперь…
— Видите их? — Вася была потрясена и горевала, смогла выдавить лишь горечь. Ее руки были в крови сестры, в ужасной реальности мертвых родов. — Может, вы это с собой и сделали своими разговорами о чертях. Не думали об этом? Идите и прячьтесь в монастыре. Никому вы не нужны.
Он был бледен, как она.
— Я хороший человек, — сказал он. — Зачем ты меня прокляла? Зачем не даешь покоя?
— Нет, — сказала Вася. — Зачем мне? Я прибыла в Москву к сестре. Вот, что вышло.
Холодно и бесстыдно она сняла мокрое платье. Если ей выходить в ночь, то она умирать не согласна.
— Что ты делаешь? — выдохнул он.
Вася схватила сарафан, блузку и плащ, что были брошены в предбаннике.
— Надеваю сухую одежду, — сказала она. — А вы что подумали? Что я буду танцевать для вас, как крестьянка весной, пока там лежит мертвый ребенок?
Он смотрел, как она одевается, сжимая и разжимая кулаки.
Ей было все равно. Она завязала плащ и выпрямилась.
— Куда вы меня поведете? — спросила она с горькой насмешкой. — Сами не знаете, наверное.
— Ты ответишь за свои деяния, — выдавил Константин, в голосе смешались гнев и дикое желание.
— Где? — уточнила она.
— Смеешься? — он призвал старое самообладание, сжал ее руку. — В монастыре. Тебя накажут. Я обещал, что буду охотиться на ведьм, — он шагнул ближе. — И я не буду больше видеть чертей, все будет по — прежнему.
Вася не отпрянула, а шагнула к нему, и он этого не ожидал. Священник застыл.
Еще ближе. Вася многого боялась, но не Константина Никоновича.
— Батюшка, — сказала она. — Я бы помогла вам.