Они пошли снова. Дмитрий тихо добавил Саше:
— Я могу пресмыкаться, но от этого в казне не прибудет. Я услышал твой совет, но…
— Унижение может отсрочить расплату, — ответил Саша. — Тохтамыш может ударить по Мамаю раньше, чем мы думаем, и каждая отсрочка может купить время.
Вася слушала, шагая за братом, и думала:
«Конечно, Саша не мог приехать домой к отцу. Как, если он так нужен великому князю? — а потом она подумала с мрачным ощущением. — Но Саша соврал. Соврал мне. Где он останется с князем, когда я уйду?».
Они дошли до ворот, их впустили, лишив стражи, и показали лучшую комнату, что когда — либо видела Вася.
Вася не любила роскошь, она едва могла это описать. Для нее роскошную было тепло, чистая кожа, сухие чулки и сытость. Но эта комната показала ей, что должна значить роскошь, и она радостно смотрела на это.
Деревянный пол был аккуратно выложен и отполирован. На нем лежали фигурные ковры без пыли, странного вида, с рисунками рычащих котов. Печь в углу была разрисована деревьями и алыми птицами, огонь жарко горел. Васе тут же стало слишком жарко, капля пота покатилась по спине. Мужчины стояли у стен как статуи, в светло — вишневых нарядах и странных шапках.
«Я увижу этот Сарай, — подумала Вася, ее красивый кафтан казался плохим рядом с этим изяществом. — Я доберусь туда с Соловьем, и мы это увидим».
Она вдохнула запах (мирры, хоть и не знала об этом), и ее нос зачесался, она подавила чихание и чуть не врезалась в Сашу, когда они остановились в паре шагов от помоста с коврами. Дмитрий опустился на колени и прижался головой к полу.
Ее глаза слезились, Вася не могла разглядеть посла. Она слышала, как тихий голос сказал великому князю встать. Она слушала в тишине, пока Дмитрий приветствовал Хана.
Она едва узнавала смелого князя в этом лорде, что шептал извинения, кланялся и вручал гостям подарки. И приветствия продолжались:
— …всем вашим сыновьям, женам, и пусть Господь защищает… — Вася прислушалась, когда голос Дмитрия переменился. — Деревня за деревней, — сказал он с уважением, но возмущенно, — обворованы, сожжены. Мой народ едва может прожить зиму, других денег нет до следующего урожая осенью. Я не хочу оскорбить, но мы люди мира, и вы понимаете…
Татарин ответил резким голосом на своем языке. Вася нахмурилась. Она не смотрела дальше переводчика у помоста. Но что — то в голосе заставило ее поднять голову.
Она застыла, побледнев.
Вася узнала посла. Она видела его в темноте, когда он опускал кривой меч, созывая боевым кличем своих людей.
Теперь он сиял бархатом и саблей, но она не могла спутать широкие плечи, сильную челюсть и тяжелый взгляд. Он уверенным тоном говорил с переводчиком. Как только татарский посол — главарь бандитов — пересекся с ней взглядом, он оскалился в насмешке ненависти.