– Благодарю, ваша Светлость, – мягко проговорила, не узнавая собственный елейный голос.
Князь был доволен. Марикита по левую руку от него смотрела на меня со злым интересом и недоверием. Она тоже не понимала, что я тут делаю.
Интересно, когда моя мачеха успела стать фавориткой? Ведь она лишь недавно лишилась мужа. Но, учитывая, что о ее замужестве двор узнал лишь несколько дней назад, похоже, она все скрывала! А, значит, и любовницей Алана Вальдошьяр могла быть уже давно!
– Как ваше самочувствие? – спросил он так, будто не держал меня под надзором уже несколько дней.
– Благодарю, прекрасно, Ваша Светлость. Полагаю, лучше, чем у коменданта Чертога Ночи.
Толпа вновь зашушукалась.
– О, – протянул наследник, – я смотрю, вы привыкли брать инициативу в свои руки, леди Фати.
Его темные глаза предупреждающе блеснули.
– Я этого не люблю, моя дорогая, – он уверенно взял мою кисть и прикоснулся губами к запястью. А затем тут же отвернулся, уделив внимание пище.
Марикита Вальдон напротив меня оскалилась улыбкой скорпиона.
– Наконец-то этот изменник получит по заслугам, – произнесла она с таким удовольствием, будто съела что-то очень вкусное.
Мои руки инстинктивно сжались в кулаки.
– Мари, как грубо, – протянул Алан, одновременно улыбаясь. – Суд пока не оценил степень его вины. И вообще, я не хочу говорить о делах во время обеда.
– Конечно, Ваша Светлость, – кивнула белобрысой головой мачеха, склоняясь над столом глубоким декольте. Взгляд Алана тут же скользнул внутрь и потемнел. Но, отвернувшись, он добавил:
– Никогда еще возле меня не находились две столь прекрасные особы, да еще и из одной семьи.
Глаза цвета горячего шоколада обжигали странными затаенными мыслями. Мурашки пробежали по спине. В висках застучал участившиеся пульс.
– В нас нет одной крови, князь, – проговорила я, чувствуя, как мой голос становится немного другим. Чужим. Более спокойным и по-дворцовому лживым. – Но, несомненно, кое-что общее имеется.
Марикита удивленно вскинула брови.
– Правда? Что же именно? – Алан казался заинтригованным.
Я знала, что каждый из них видит во мне лишь девятнадцатилетнюю девчонку. Воспитанную в небогатой семье особничего, в строгих правилах и нормах этикета. Мое лицо, годами привыкшие носить маску покорности и подчинения, наверняка и сейчас выглядит скромно и испуганно. Только вот никто даже не предполагает, что я на самом деле – «шкатулка» с двойным дном. Потому что во мне говорит не только Амелия Фати, но и Аллегрион Златопламенная. Самоуверенная, дерзкая и властная королева, для которой словесные выпады Алана Вальдошьяр и Марикиты Вальдон – не более чем детская игра.