— Бывал, конечно. Хуан приглашал меня на прогулку в такие реальности… мне не понравилось.
— Не понравилось?! — поразился Костя.
— Да, — подтвердил Жозеф. — Нелепая одежда, напоминающая нижнее белье, шум, запах гари… и — атмосфера злости. Ожесточенность.
— Злости? — почти возмутился Влад. — Мы зато не устраиваем публичных казней!
— И что? — фыркнул Жозеф. — Казнь — это казнь. И я лично эти кровавые представления никогда не посещаю.
— Все равно — публичная казнь, толпа зрителей (пусть и без тебя) — это, по-твоему, атмосфера добра?
— Нет, — голос Жозефа стал увереннее, наполнился силой. Все, включая насупленного Назара, невольно затаили дыхание. — Я не говорю, что миры вроде Агата — рай на земле. Нет, конечно. Но у вас все как будто друг друга ненавидят. Бегут куда-то, не замечая никого и ничего вокруг. По-моему, вы и себя не замечаете.
Влад слушал с некоторой обидой. Родная реальность вспоминалась ему в розовых тонах. В конце концов, то был ЕГО мир. Только его…
— Ну и речь! — пришел в себя Назар. Его полные губы исказила ухмылка. — Не похоже на тебя!
Жозеф мельком взглянул на цыгана, ничего не ответив. Вместо него заговорил Влад — причем весьма сердито:
— Послушать тебя, так можно подумать, в твоем мире живут одни святые!
— В моем? — горько усмехнулся собеседник. — А где он, мой мир?
Наступила неловкая пауза. Всем сделалось не по себе, даже Назар как будто притих.
— Мы мало знаем о тебе… о твоей жизни, — наконец, мягко сказала Таисия. — Ты очень скрытен. Ничего нам не рассказываешь.
— Не рассказываю… потому что не о чем.
— Как это — не о чем? — удивился Костя. — Хотя бы о своем мире!
— У меня нет мира. Нет прошлого. Я — никто. Фантом. Помните?
— Если честно, я редко об этом вспоминаю, — честно признался Влад.
Фантом мгновение молчал, потом лаконично и, как показалось Владу, искренне произнес:
— Спасибо. Это лучший комплимент в моей жизни.
Тон, которым он это сказал, и чувство, вложенное в фразу и светившееся во взгляде, смутили Влада. Парень искоса глянул на Мишель, которую могло задеть упоминание о «лучшем комплименте», и поспешил спросить:
— Ну, а мир твоего… ммм… первоисточника? О нем — можешь рассказать?
Жозеф мрачно изучал свои переплетенные пальцы и не спешил приступать к рассказу.
— Ну, же! — не выдержал Костя.
— Действительно! — присоединился к приятелям и цыган. — Хватит скрытничать!
И Жозеф сдался.
— Жозеф-человек был сиротой, — холодновато начал он. — Лет до пяти жил в приюте при монастыре… потом сбежал оттуда.
— Сбежал? — перебил Костя. — Почему? Там обижали детей?
Жозеф чуть вздохнул: