— Нет… монашки были, скорее, добры. Но слишком уж строгие. Да и скучно там было. Я… то есть ОН… буквально задыхался.
— Никакой не ОН, а именно ТЫ! — внезапно сказала Мишель. — Ведь это был ты, ты!
Девушка выпрямилась, как струна, глаза ее горели. Владу даже показалось, что она похорошела.
Жозеф, однако, этого как будто не заметил. Напротив, он покосился на подругу с откровенным недовольством.
— Нет, Мишель, это — не я.
Голос его прозвучал настолько холодно, что Влад, опасаясь ссоры, поспешил вмешаться:
— Ладно, ладно, не будем спорить! Просто продолжай.
— Пару недель я бродил по улицам, бродяжничал… превратился в настоящего звереныша.
— А потом встретил Хуана! — с широкой улыбкой заключил Костя.
Влад пнул друга ногой под столом.
— Дай ему самому договорить! — прошипел он, мысленно кляня болтливого приятеля. Спугнет еще и без того малоразговорчивого Жозефа!
— Тем более ты не угадал, Костя, — меланхолично вставил тот. — Встретил я не Хуана, а Диану, — тон рассказчика смягчился, на губах появился намек на улыбку. И наблюдающему за фантомом Владу показалось, что Жозефа унесли волны воспоминаний.
Так оно и было. Жозеф не любил рассказывать о себе, не любил вспоминать… не любил, потому что в те далекие времена он был действительно живым: ярче и острее чувствовал, умел наслаждаться каждым прожитым мгновением… но сейчас он волей-неволей мысленно погрузился в прошлое.
Он был совсем мальчишкой тогда…
…Голод. Голод был его постоянным спутником. Есть хотелось до головокружения — всегда. Вот только добыть еду было непросто…
Иногда удавалось стащить что-то съедобное на рынке — порою удачно, порою — с последствиями. Время от времени какая-нибудь добрая душа угощала его булкой или фруктами — но это случалось так редко!.. и этого было слишком мало для растущего детского организма.
И вот появилась Она. Диана.
Он встретил ее на базаре возле прилавка с фруктами. Воспользовавшись тем, что женщина отвлеклась на беседу с торговцем, помогающим ей выбрать виноград и яблоки, мальчик украл ее корзинку, рассчитывая найти хлеб, сыр или, на худой конец, овощи. А обнаружив переливчатый шелк и искрящийся атлас, заплакал от обиды — в те дни он еще умел плакать.
Жозеф сидел под каким-то навесом, размазывал по щекам грязные соленые потоки и громко шмыгал носом. Роскошные, блестящие на солнце ткани в другой момент привели бы его в восторг… но сейчас паренек с бОльшим удовольствием полюбовался бы заплесневелым хлебом!
— Ты не любишь шелк? — раздался незнакомый женский голос.
Жозеф вздрогнул и вскинул голову. Над ним возвышалась статная женщина в умопомрачительном бордовом платье — кажется, именно у нее он стащил злополучную корзинку.