Почти полгода Сергей, Лиля и маленький Юра жили у родителей. Лишь минувшей зимой Сергей получил комнату в коммунальной квартире. Лиля, переступив порог их нового жилья, прислонилась к двери и заплакала. И первые слова, которые она тогда произнесла, были такими:
— Зачем ты пошел против всех! Ну, не хотели они печатать фельетон — и черт с ним! Чего ты добился? Славы он тебе не принес, а против себя в городе восстановил все начальство… Рика Семеновна сказала, что, если бы не этот фельетон, мы без всяких трений получили бы отдельную квартиру…
Это Сергей знал. Когда фельетон появился в газете «Лесная промышленность» и в трест приехала из Министерства лесного хозяйства комиссия, Сергей очень скоро почувствовал, что у Логвина могучие защитники. Правда, с поста управляющего трестом Логвина все-таки сняли, но, подержав месяц в резерве, дали ему новую должность, почти равноценную прежней: назначили заведующим горкомхозом. И когда в горсовете распределяли жилплощадь в новом доме, Логвин все сделал, чтобы Волкова из списка вычеркнули. И даже редактор не смог отстоять.
— Сережа, давай уедем из этого города! — сквозь слезы проговорила Лиля. — Я не смогу жить в этой конуре…
Сергей потянул за оттопырившийся клок грязных засаленных обоев, и на дощатый крашеный пол с грохотом посыпалась серая штукатурка.
— Все это сдерем, сделаем полный ремонт… Погляди, какой клен! Сейчас он голый, а когда распустится…
Лиля на клен смотреть не стала. Промакнув тонким платочком заплаканные глаза, сказала:
— По-моему, ты что-то не так делаешь.
— Что не так?
— Ну, не так живешь, как другие…
— Другие — это твой отец?
— Как мы жить-то здесь будем, Сережа?
— Обои мы наклеим зеленые, под цвет кленовых листьев, — расхаживая по скрипучим деревянным половицам, рассуждал Сергей. — Купим широкую тахту, на нее ковер. На пол тоже ковер. Сюда, к окну, письменный стол. Юркину кровать — в этот угол…
— Боже мой, какая нищета!
— Ты что же думала, нам сразу дадут дворец? — разозлился Сергей. — Не век же здесь будем жить! Год, самое большее два потерпим, а потом получим новую. Надеюсь, к тому времени Логвина опять куда-нибудь переведут…
— Год, два… Я не выдержу! Здесь и телефона нет…
— Отремонтируем, обставим… Комнатка будет что надо! Ты погляди, какой клен прямо перед нашими окнами!
— При чем тут клен? — вздохнула Ли ля.
Комната действительно стала неузнаваемой. Сергей с энтузиазмом занялся ремонтом, купил добротную мебель, даже приемник «Мир» купил. В комнате жить можно было, но вот с кухней дело обстояло хуже… Соседка Нюрка, как ее называл Сергей, кухню считала своей собственностью и захватила все общие полки. И лишь с трудом преодолев ее яростное сопротивление, Сергей поставил в углу невысокий белый шкафчик для посуды и кухонной утвари, а над шкафчиком прибил полку. Соседка Нюрка взирала на все это с величайшим неодобрением. С первого мгновения она настроилась против новых жильцов. Дело в том, что у Нюрки был муж, милейший человек, и трое детей: Лорка, Сашка и Васька. И она считала, что освободившаяся комната должна была перейти ее семье, а того, что это отнюдь не от нее и тем более не от Сергея зависело, она в расчет не принимала. И вообще у соседки Нюрки был скверный характер. С утра до вечера не умолкал ее трубный голос. Она распекала всех подряд: и безропотного увальня мужа, и Лорку, и Сашку, и Ваську. Частенько поносила и новых соседей. Как-то, вступившись за жену, Сергей попытался возразить ей, но тут же раскаялся: соседка Нюрка подняла свой могучий голос до такой высокой ноты, что уже никого, кроме нее, не было слышно. В выражениях она не стеснялась, и Лиля с пылающим лицом влетела в свою комнату и захлопнула дверь. Долго еще рокотал в коридоре Нюркин бас.