— Катись в бездну, Дар, — закрыла я глаза. — Ты отрекся от меня, так что не надо сейчас строить из себя владетеля сокровища. Больше четырех месяцев даже не вспоминал обо мне, а тут явился, довел меня до нервного срыва и изображаешь заботу и тревогу. Только вот ты мне больше не нужен, так же как и я не нужна тебе. Просто уйди и дай мне жить спокойно. И сам живи в… Где ты там обитаешь? В замке, наверное, как лорд Калахан.
— Даже и не подумаю, — спокойно ответил он и принялся чем-то шуршать. Мне не хотелось открывать глаза и смотреть, чем он занимается. — Не напоминал я о себе потому, что это было опасно. Ты ведь не думала, что я явился в Совет старейшин и заявил, что они неправы, осудив меня, и я невиновен? У нас с Калаханом был план, опасный, наглый и дерзкий, но действенный. И пусть не сразу, но его удалось реализовать. Найти доказательства виновности Хельги, заставить ее подставиться и признаться… Ты же — глупый, наивный, маленький ребенок, который ничего не знает и не умеет. Я не желал подставлять тебя. И появляться у тебя не мог, потому что это могли увидеть и связать тебя со мной.
Вода колыхнулась, булькнула, и не успела я опомниться, как Дарио оказался в ванне вместе со мной. Не обращая внимания на мое возмущение, он разлегся, перетащил меня на себя так, что моя голова оказалась у него на плече, и, придерживая за талию и не давая сползти, довольно выдохнул:
— Хорошо. Устал я за эти дни. Даже поспать толком не удавалось, не то что помыться. Я волновался за тебя. Да не дергайся ты. Дай отдохнуть, малыш.
— Лорд Шедл… — в ярости прошипела я и попыталась привстать. Безрезультатно, конечно. Сил не было, шевелиться вообще не получалось, да и его руки не отпускали мою талию.
— Рэми, хватит, — прижался он щекой к моему виску. — Хватит… Всё в прошлом. Я не испытываю к тебе негативных чувств или ненависти. Мне пришлось о многом подумать за эти месяцы. Я злился, признаю. Ты даже представить себе не можешь, как сильно я злился на тебя. Меня просто до припадков ярости доводила мысль, что все это время я принадлежал девчонке. Мало того, она ещё меня выхаживала, прикасалась ко мне, видела раздетым и беспомощным. Но видишь ли, в чем дело, Рэми…
Я затихла, внимательно слушая его.
— А дело в том, малыш, что мне, оказывается, неважно, мальчик ты или девочка. Потому что ты моя, а я, как ни прискорбно мне в этом признаваться, твой. Весь абсолютно твой. И я не могу без тебя. Неприятно было это осознать, особенно при таких обстоятельствах. Только не жди, что я снова предложу тебя усыновить. Ну или удочерить, учитывая факты.