– Достаточно. И есть вопросы. Знаете, такие конкретные. Они появляются, если задумаешься, откуда у тридцатичетырехлетней женщины деньги на открытие такого отеля. Вам же было тридцать четыре года, когда вы открыли «Гранд-Норд».
– Да, именно столько. Конечно, я не обязана вам говорить, но… Прежде чем приобрести этот дом, я продала свою квартиру в самом центре Москвы. Квартиру большую, в уникальном месте. В доме, который построил известный архитектор. Я взяла кредит в банке, обеспечением была квартира моего мужа, куда мы переселились в то время. Кстати, и эта квартира находилась тоже в центре, и поэтому банк предложил нам неплохие условия. Мы продали немногие, правда, старинные вещи моей родни. Мы влезли в долги, не было друзей или сослуживцев, кому мы не были должны. Наконец, продали бизнес мужа. Небольшой, но стабильный. – Северцева посмотрела на Зимина.
Тот улыбнулся:
– Да, это деньги, но для открытия такого отеля их недостаточно.
Северцева вызвала Марину:
– Будьте добры, все-таки чай для меня и… Или кофе пить будете? – Она посмотрела на Игоря Станиславовича.
– Не откажусь. У вас здесь везде подают отличный кофе.
– Я знаю. Мариночка, пожалуйста.
Северцева молчала, пока Марина не принесла чай и кофе. Только сделав большой глоток, Северцева обратилась к Зимину:
– Вы, наверное, знаете, что я в каком-то смысле сирота? Меня воспитали мои бабушка по материнской линии и ее сестра. Своего отца я никогда не видела. И не знала о нем ничего. Абсолютно. Я никогда не задавала бабушке вопроса, откуда у меня это отчество. Что же касается матери, она вынуждена была уехать из дома, где я росла.
Зимин изобразил удивление.
– Да, да, – посмотрела на него Северцева, – вот именно так лучше сказать – вынуждена была уехать. Я вам немного расскажу об этом. Так вот. Мама ушла, когда мне было четыре года. Она поначалу приходила к нам, но потом все реже и реже. Бабушка и тетя делали вид, что это в порядке вещей. А я не спрашивала, почему мама перестала нас навещать. Я научилась наблюдать. Забегая вперед, скажу, что, став постарше, я несколько раз навещала мать в ее новой квартире на окраине Москвы. Мама во время этих визитов суетилась, все время улыбалась, в детской капризничал младенец, а мамин муж, дядя Валера, все больше молчал. Возвращалась оттуда я с облегчением. И после очередного такого глупого приема пообещала, что больше никогда не поеду к человеку, который мне не рад. И обещание сдержала.
Северцева замолчала, посмотрела на Зимина и поинтересовалась:
– В вашем досье эта история есть?
– У меня нет на вас досье. И уж тем более такого, – совершенно серьезно ответил Зимин. Его обычная улыбка куда-то делась.