Снова круг… Я отошёл на несколько метров вглубь двора и посмотрел наверх. Купола и в самом деле венчали круги вместо крестов. В остальном же строение выглядело вполне привычно для православного человека.
Стало не по себе. Видимо, слишком рано я ушёл из больницы и болезнь, подкосившая неделю назад, всё ещё напоминала о себе. Во дворе храма стояло несколько скамеек. Выбрал единственную, которая находилась в тени деревьев, сел. По лицу катились крупные капли пота.
Массивные въездные ворота разъехались в стороны, и во двор въехал чёрный «мерседес» с тонированными стёклами. Тихо шурша широкими покрышками по горячему асфальту, он вырулил на небольшую парковку позади храма и остановился. Открылась задняя дверца. Из машины вышел высокий толстый священник. Даже мешковатая ряса не могла скрыть невероятных размеров живот, выпирающий на добрых полметра. На мощной шее вместо привычной цепи с крестом – серебряное украшение из скреплённых друг с другом круглых пластин, напоминающих монеты. Пухлые пальцы сжимали ручку массивного кожаного портфеля. Он вальяжно двинулся по тротуару к входу в храм. Проходя мимо, священник бросил на меня суровый взгляд, но, заметив, что я смотрю на него, растянулся в приветливой улыбке и кивнул. Я присмотрелся к украшению. Это и в самом деле были монеты! Причём очень старые! Я бы даже сказал – античные. На одних был изображён орёл, с опущенными крыльями, стоящий на неестественно длинных ногах, а на других – мужской профиль с лавровым венком на голове. Монеты чередовались. Скорее всего, они были одинаковыми, просто аверс чередовался с реверсом. Точное их количество я сосчитать не смог. Навскидку – десятка три, не меньше.
«Неожиданно!» – удивился я и вскинул брови. Священник заметил это и, сделав по инерции ещё два шага, остановился. Медленно развернулся ко мне и, шумно дыша, застыл.
– Тебе плохо, мил человек? – пробасил батюшка и нахмурился. – Бледный какой-то.
Мил человек?! Вот это поворот! Да и забота в голосе! Чудеса?
– Есть немного. Но мне уже лучше. Благодарю.
Священник как-то странно поморщился, затем отодвинул рукав рясы, под которым блеснул золотом «ролекс», поставил на край скамейки портфель и с тяжёлым выдохом уселся рядом. Деревянные планки под его весом прогнулись. Он откинулся на спинку, достал из портфеля носовой платок и протёр влажный лоб.
– А в храме что? Был уже?
– Нет. Не был, – честно признался я, глядя в сторону.
Разговаривать с ним не было желания. Если во мне и теплилась какая-то надежда по пути сюда, то после ознакомления с прейскурантом на церковные услуги она попросту растворилась. Вся эта важность, которой светился духовный сановник, теперь навевала тоску и грусть.