Немного порылся в музыке, но, не обнаружив ни единой песни Битлов, спел шёпотом куплет из Yesterday и переключился на изобразительное искусство.
С живописью всё оказалось куда приятнее. Рисовать здесь умели и могли. «Мона Лиза» загадочно улыбалась на фоне размытого зеленоватого дальника, а «Девятый вал» Айвазовского угрожал смести со своего пути терпящих бедствие моряков. Даже «Чёрный квадрат» Малевича имел своё законное место в истории супрематизма. Уверен, и в живописи своих пробелов хватало, но, по крайней мере, это не так сильно бросалось в глаза, как в случае с литературой и музыкой. А может, я просто плохо разбираюсь в живописи? Но всё равно это ничего не меняет.
Каждый вечер я старался проводить с Юлькой. Она очень любила зоопарк. За неделю мы посетили зверинец пять раз. Сказки, которые я рассказывал на ночь, дочь выучила почти наизусть, а каких-нибудь мало-мальски подходящих детских книг я здесь найти не смог. Пришлось выдумывать новые сказки, и они нравились ей не меньше.
Маша часто с подозрением косилась на нас с дочерью. Видимо, силилась понять, что же такого произошло с её мужем. Однако тему этих необычных преобразований старалась не затрагивать. В конце концов: «Занимается отец ребёнком? И пусть занимается. Для самой меньше мороки». Во всяком случае, так мне тогда казалось.
Всё изменилось двенадцатого августа. Для Маши вообще было не свойственно задерживаться на работе дольше обычного, но на этот раз мы с Юлькой ждали её слишком долго, и в памяти непроизвольно всплыли страшные воспоминания из прошлой жизни. Я даже с насторожённостью стал поглядывать на свой мобильник в явном ожидании звонка из милиции.
Но ничего непоправимого в тот вечер не произошло. Напротив. Супруга, пусть и с опозданием, всё же вернулась домой. Причём в необычном возбуждении и, как мне показалось, в весьма приподнятом настроении. Я даже начал подозревать, что она выпила. Едва переступив порог, принялась без умолку щебетать обо всём на свете. Рассказывала о каких-то проблемах на работе, о новой коллекции одежды в её любимом шмоточном магазине и даже о последних политических новостях. Она шутила, смеялась, снова шутила. Иногда даже без особого повода. Но смеялась! Я уже забыл, как звучит её смех, но в тот вечер наконец начал узнавать в «снежной королеве» по имени Мария ту самую Машу, которой так не хватало. Не верилось, что это происходит, но передо мной была именно та женщина, которую несколько счастливых лет назад я взял в жёны.
Не могу сказать, что выяснять причину такого необычного настроения не хотелось… Скорее, я просто побоялся спугнуть момент. Учитывая то, как Мария вела себя до этого, её нынешнее поведение было настолько же прекрасным, насколько и удивительным. Я просто слушал, растянувшись в улыбке, и впитывал каждый её жест, каждый луч света, отражающийся от изумрудных глаз.