– Обязательно скажу ей, дорогая. – Я говорила сильным и уверенным тоном. – Я расскажу Этайн, какая ее мать была красивая, умная, любящая.
Мирна перевела взгляд с дочери на меня.
– Спасибо, мама. – Ее измученное тело содрогнулось от нового спазма, и она закрыла глаза. Я крепко сжала ее руку, желая передать ей божественное утешение, дарованное мне богиней. Глаза Мирны медленно раскрылись, и взгляд сфокусировался на мне. – Мне… мне не больно, мама. И уже не страшно. – Потом она посмотрела мне куда-то за спину, и ее глаза широко раскрылись. – О, мама! Там Эпона! Она такая красивая. – Ее лицо внезапно осветилось невероятной радостью. – Она говорит со мной. Эпона говорит, что одарила меня волшебным даром, и что этот дар – Этайн. Она будет великой жрицей, почитаемой Партолоном, и ее дети будут великими жрицами и воинами. – Мирна судорожно втянула воздух, ее тело снова содрогнулось, но казалось, она уже вышла за пределы этого мира, потому что ее лицо не утратило радостного выражения. Продолжая смотреть за спину, она проговорила: – Мама, я люблю тебя. Я буду ждать тебя вместе с Эпоной… – С улыбкой на губах, Мирна глубоко и устало вздохнула, и ее дыхание остановилось.
Я поцеловала Мирну и склонила голову.
– Лети с богиней, мамочкина драгоценность. Мы с тобой еще встретимся – на великолепных лугах Эпоны, где нет ни смерти, ни горя, ни боли. А до тех пор я каждую секунду буду скучать по тебе и хранить тебя в своем сердце.
– Госпожа…
Я подняла голову и посмотрела на Гранта. По его щекам текли слезы, и он протягивал мне спеленутый сверток – спящую внучку.
– Она похожа на Мирну, – произнес он прерывающимся голосом.
Я взяла малышку, которая действительно выглядела как миниатюрная копия своей умершей матери и заплакала, прижимая ее к сердцу.
Голова у Морриган раскалывалась. У нее и раньше, бывало, болела голова, но это даже близко не лежало к острой пульсирующей, сверлившей ей сейчас череп боли. У нее мелькнула мысль, что, наверное, такие боли бывают при мигрени. Неудивительно, что страдающие мигренью говорят, что боль высасывает из них все соки. Просто отлично. Как будто ей в жизни мало всякой хрени – голосов ветра, фантастической способности высекать из руки огонь и того, что ее умершая мама на самом деле не ее мама. Эта мысль напомнила ей о другом. Кайл погиб и…
Сквозь туман боли и растерянность пробились воспоминания.
Обвал! Кайл! Бабушка и дедушка! Перемещение сквозь кристаллический валун!
Она распахнула глаза и задохнулась от боли. Изображение расплывалось, глаза немилосердно жгло. И все тело болело, словно от обжигающего холода.