«Корабль – это скверно. Очень скверно, малыш, – озабоченно бросил маэстро Карл. – На планете у тебя имелся шанс. А космос не прочесать патрулями, не просканировать локаторами. Спишут за борт – и поди узнай, где сгинул какой-то невропаст…»
– Смотри сюда!
Лючано повернул голову. Еще один вехден, которого он раньше не заметил, указывал на висящую в воздухе рамку. Устройство гиперсвязи. А вехден – Бижан Трубач. В памяти четко отпечатался снимок, где Бижан, раздувая щеки, дул в трубу.
Он здесь главный, хомяк.
Картинка в рамке была плоской – на объемную требовалась уйма энергии. Гипер и так жрал ее без меры. Плюс наводки на остальную аппаратуру… Изображение шло полосами и волнами – помехи. Тем не менее, Лючано узнал человека, находившегося на другом конце Галактики. Несмотря на то, что нижнюю часть его лица закрывала белая повязка.
– Кто это? – спросил Фаруд Сагзи из рамки.
Он говорил на вехд-ар, но Лючано все понял. Другой вопрос был бы сейчас абсолютно неуместен.
– Профессор Адольф Штильнер, – ответил Бижан на унилингве.
Фаруд вгляделся пристальнее.
– Это не профессор Штильнер.
Голос его не предвещал ничего хорошего. Лючано помалкивал, надеясь, что бывший сиделец Мей-Гиле сам узнает любимого экзекутора. Сагзи о чем-то распорядился. Через пару секунд в рубке сделалось заметно светлее.
– Борготта?! Что ты делаешь на «Нейраме»?!
Лючано выдавил из себя грустную улыбку. Забыв о наручниках, попытался развести руками:
– Твои люди схватили меня по ошибке. Вместо профессора.
– Та-а-ак…
В гневном взоре Фаруда отчетливо разгорался вехденский огонь. Бижан Трубач попятился, конвоиры съежились и прикинулись деталями обстановки.
– Идиоты! – взорвался Сагзи. – Это Лючано Борготта, невропаст. Мы с ним вместе сидели на Кемчуге! За что вы его измордовали?!
– Это опасный человек! – голос Трубача «пустил петуха». – Он убил…
– Кого? Кого он убил?!
Лицо Фаруда весьма кстати пошло багровыми полосами. Помехи с услужливостью наемника-кукольника добавляли вехдену праведного гнева. Рамка начала плыть перед глазами. Фокусировать на ней взгляд было все труднее.
– Кавабату! Психира!..
– Психира?!
Рамка свернулась тонкой спиралью. На верху спирали горела звезда.
Свет в рубке померк.
IV
Чернота.
Провал.
Ослепительная вспышка. Радужный калейдоскоп. Ничего не разобрать. Снова тьма. Суета вдалеке, на периферии сознания… Боль! Я здесь, моя Королева! Лючано Борготта по вашему приказанию…
Ребра стискивают стальные обручи. Щупальца спрута. Кольца гиганта-удава. Может, это татуировка Папы Лусэро? Разрослась, заматерела, набралась сил – и душит носителя?