Чем глубже мы заезжали в Равку, тем больше людей нас встречало. Они стекались со всех сторон: из городов, пригородов и портов. Толпились на деревенских площадях и вдоль Ви. Мужчины и женщины, старые и молодые. Некоторые шли пешком, другие ехали на ослах или притулившись на тележках с сеном. Где бы мы ни оказывались, они везде взывали ко мне.
Я была и Санктой-Алиной, и Алиной Праведной, и Лучом Милосердия. «Дщерь Керамзина – кричали они, – Дщерь Равки!» «Дщерь Каньона». Называли меня и «Душой Двух Столбов» – в честь долины, в которой приютился безымянный поселок, где я родилась. Я смутно помнила руины, давшие название долине – два скалистых столба по бокам от пыльной дороги. Апрат усердно занимался изысканиями о моем прошлом и выуживал подходящие детали, чтобы скроить биографию святой.
Ожидания, возложенные на меня паломниками, пугали. Они считали, что я пришла, чтобы освободить Равку от врагов, Тенистого Каньона, Дарклинга, нищеты, голода, мозолей на ногах, комаров и всего прочего, что приносило им страдания. Они молили меня о благословении и исцелении, но я могла только взывать к свету, махать ручкой и позволять им коснуться моей ладони. Все это было частью представления Николая.
Пилигримы приходили не только для того, чтобы повидать меня, но и чтобы последовать за мной. Они присоединились к королевской процессии, и их разномастная толпа разрасталась с каждым днем. Они плелись за нами из города в город, ночуя в полях, и молились на рассвете за мою безопасность и спасение Равки. Еще чуть-чуть и их количество превзойдет армию Николая.
– Это дело рук Апрата! – пожаловалась я Тамаре за ужином.
Нас поселили в придорожном домике. Через окна виднелись огни от костров паломников и доносились крестьянские песенки.
– Эти люди должны быть дома, должны возделывать поля и заботиться о своих детях, а не таскаться за какой-то лживой святой.
Тамара повозила по тарелке кусочек пережаренной картошки.
– Мама говорила, что способности гришей – это божественная сила.
– И ты ей верила?
– Объяснения получше у меня не нашлось.
Я отложила вилку.
– Тамара, у нас нет никакого божественного дара. Сила гриша – врожденная, как большие ноги или красивый голос.
– Так думают и шуханцы. Что это нечто осязаемое, спрятанное в твоем сердце или селезенке, что-то, что можно достать и распотрошить, – девушка посмотрела в окно на лагерь паломников. – Не думаю, что эти люди с ними согласны.
– Пожалуйста, только не говори, что тоже считаешь меня святой.
– Не важно, кто ты. Важно, что ты можешь сделать.
– Тамара…
– Эти люди полагают, что ты можешь спасти Равку. Очевидно, что ты тоже, иначе бы не ехала в Ос Альту.