– Повторяю, Ае просто не понравилась смена локации, – возражает Элисандро, не желая оставить этот конфликт в покое. – Может, она еще утихомирится.
У всех в этом сомнения.
– Может, стоит взять паузу в эксперименте, – предлагает Паскаль. С нехарактерным для него упорством он поднимает руку, чтобы заткнуть волну протестов. – Только пока мы не узнаем конкретнее, с чем имеем здесь дело.
Я спрашиваю:
– Как мы узнаем, с чем имеем дело, если не будем продолжать?
Астрал отстраняется от влажной ватки, которую Элли поднесла к его рту.
– Ой. На этот раз я согласен с Джеком. Но можем проголосовать.
Элисандро подпрыгивает:
– Пусть те, кто считает, что нам нужно забросить величайшее событие в нашей жизни, поднимут руки.
– Все верно, – говорю. – Сохраняй этот дружеский беспристрастный тон и дальше.
Не отрывая глаз от ковра, Хоуи поднимает руку. Приободренный его примером, поднимает руку Паскаль.
Если бы пришлось, я бы переломал руки каждому отступнику. Я должен увидеть, что будет дальше. Даже если оставить в стороне мою личную мотивацию, это и впрямь обещает нам мировую славу.
Может, со временем удастся придумать способ заснять изображение Аи.
Я грежу о телекамерах. Больших телекамерах с логотипами телеканалов новостей. CNN, FOX, ABC, NBC, CBS. Я уже прикидываю, какой костюм будет гармонировать со значками на каждом канале.
– Похоже, дальше можно не голосовать, – заключает Элисандро. – Вы в меньшинстве.
Хоуи опускает руку, как будто обжегшись. Паскаль теребит цепочку от бумажника, тревожно поглядывая на нас.
– Мы будем продолжать, – говорю я, предвкушая новые результаты.
– Не сегодня, – говорит Элисандро, который только и рад в чем-нибудь мне возразить, хотя тут я с ним согласен. – Нашему здоровяку нужно в больницу. Я за рулем.
Когда я сообщаю, что выход здесь только один и путь к нему лежит через холл, все мужественно изображают невозмутимость.
– То есть черного выхода нет? – невозмутимо уточняет Элли. – Ну и ладно.
– Да все будет нормально, – Лиза-Джейн сама невозмутимость, когда мы приближаемся к комнате.
– Стол двигается только в течение сеанса, – говорит Паскаль, чья маска невозмутимости чуть слабее остальных, и он плетелся позади всех нас.
Мы находим стол в позе электростанции Баттерси: перевернутый на спинку, с торчащими вверх ножками. Лица Аи не видать. Несмотря на то что ее появление дало мне второе дыхание, мне страшно от мыслей о следующей встрече. Что-то в этой штуке, в этом существе, донельзя тревожит меня.
Мы пробираемся к выходу по самой дальней от стола стене и делаем вид, что просто идем. Гуськом, ни на секунду не выпуская стол из вида, с абсолютной невозмутимостью, пока не достигаем заветных дверей.