.
Я пячусь от фантома и упираюсь в перевернутый торговый автомат.
Добежать до разбитого окна я не успею. Тогда я срываюсь с места и бегу обратно в коридор в надежде отыскать другой выход. Главное – убежать от Аи.
Что я творю? Просто впусти его. Не сопротивляйся. Я был рожден для величия, что бы ни думали по этому поводу мама и Алистер. (Нет, нет, это – сущее зло.)
Ужаленный паническим страхом, я дергаю дверь в коридоре, но она оказывается заперта.
– Я, я, я, я, я.
Я зажимаю ладонью нижнюю часть лица, когда вижу, что осталось от Элисандро, и слышу этот запах.
За всю жизнь я не развивал такой скорости, но и этого оказывается недостаточно. Я слышу, как мой собственный голос подступает все ближе.
– Я, я, я, я, я.
Я заворачиваю за угол, стуча пятками по очередной дорожке ковра…
…и оказываюсь лицом к лицу с юной фермершей.
Мария Корви стоит, расставив руки пугалом, распятием. Преграждает мне путь – телесная, осязаемая, она стоит в десяти шагах от меня. Все как обычно.
По ее лицу становится понятно все. На нем написано злорадное ликование человека, который посвятил много труда, чтобы подстроить особый сюрприз.
Желтые глаза блестят от удовольствия.
На лице застыла гримаса ликования.
По моей коже проходит рябь, будто она вздумала удрать с моего скелета.
– Я! Я! Я! Я! Я! – вопит голос позади меня, такой громкий и близкий.
– Счастливого пути! – произносит Мария, смакуя момент.
Что-то вжимается мне в спину и подкидывает в воздух с такой силой, что головой я задеваю лампу.
В следующее мгновение я уже лежу на полу, а мои губы и голосовые связки говорят слова, которые я не хочу говорить.
– Я, я, я, я, я, – говорят они.
– Меня, меня, меня, меня, меня, – говорят они.
Накатившая тревога заставляет меня неуверенно подняться на ноги. Что происходит?
Марии и след простыл, фантомного лица тоже нигде не видно. Мои челюсти продолжают самопроизвольно работать:
– Я, я, я, я, я… Меня, меня, меня, меня, меня…
Я собираю силу воли в кулак и пытаюсь захлопнуть свой рот, но ничего не выходит. Тогда я пытаюсь сделать это руками, но мои челюсти упорствуют. Противостоять им – все равно что пытаться вручную удержать отбойный молоток.
Я стараюсь держать себя в руках. Останки Элли и Элисандро напоминают мне, что я-то хотя бы живой. Мне просто нужно понять, что теперь делать.
Я уговариваю себя сделать вдох и все взвесить. Непростая задача, когда твой рот решил действовать сам по себе.
Да что же это?
– Я, я, я, я, я, – говорит мой рот, и я бегу в холл.
Может, это шок?
– Я, я, я, я, я, – произносит рот, когда я бегу к разбитому окну, стараясь не смотреть на Астрала и Лизу-Джейн.