Оставив чемодан в дверях, Бекс опасливо переступает через порог.
– С тобой действительно что-то не то творится.
Она проходится взглядом по карте моего тела, не в силах совладать с искушением. Изучает порезы, гной, струпья. Проходит некоторое время, пока она снова подает голос:
– А как ваш эксперимент? Со вчерашнего дня от вас ни одной записи. Я набирала Астрала…
Я плотнее стискиваю рукоятку ножа. В памяти всплывает древняя зловещая песня Sisters of Mercy: «Она была хороша в лентах…»
– Не переживай, – говорю. – Джек Спаркс в порядке.
Я ложусь на кровать. Пусть она видит, что я отдыхаю и не представляю опасности. Кровь подо мной засасывает мою спину.
Бекс успокаивается и отворачивается. На пути к корзине она говорит:
– Джеку Спарксу нужна «Скорая». Говоришь о себе в третьем лице? Ты тут, похоже, кокс нюхаешь без остановки, скотина.
Я подскакиваю и с еле слышным чавкающим звуком спрыгиваю с кровати, приземляясь прямо рядом с Бекс. Она согнулась над корзиной и говорит, что не может найти паспорт.
Я бью ее по ногам, и она падает на спину. Имея такое преимущество, мне не составляет труда перетащить ее за хвост по полу. Не издавая и звука от потрясения, она только колотит меня по ногам и паху. Отвесив ей оплеуху, я получаю окно в несколько секунд. Мне хватает, чтобы бросить ее на диван лицом вниз. Тот самый диван, на котором она бессердечно заставляла меня спать – так твержу я себе в этом неуравновешенном состоянии.
Коленями я придавливаю ее руки к дивану, чтобы можно было без спешки продемонстрировать ей нож. Она вжимается глубоко в мягкие подушки дивана, лишь бы отодвинуться подальше от оружия. Огромными глазами из-под вороньего гнезда на голове она следит за лезвием, которым я плавно и неторопливо вожу перед ее носом.
– О, Джек, – говорю я, передразнивая ее тон. – Джек Спаркс, ты все время говоришь о себе, но сейчас говорить буду я.
Я ловлю ее вопль ладонью, накрыв ей рот свободной рукой. Она пытается укусить меня, но, пока моя рука поверх ее губ, я в безопасности.
Я наклоняюсь так низко, что только моя ладонь разделяет нас.
– О, Джек, Лоуренс зовет меня переехать к нему, ну разве не чудесно, Джек? А?
Я выпрямляюсь, все еще седлая ее, и тяну лезвие по ее ноге. Вспарывая сначала ткань джинсов, а затем и плоть.
Настоящий я очнулся в багажнике машины и беспомощно кричит вместе с Бекс.
– Хороший вечер, да? – говорю я и бью ее, когда она начинает биться в истерике.
С мокрым от слез лицом Бекс вскидывает таз, отчаянно пытаясь скинуть меня. Становится непросто держать руку на ее губах. Мысль о том, чтобы заставить этот рот замолчать навсегда, приходит на ум легко и буднично. Она, как Ховитц, лишь проблема, которую нужно решить. Смерть – это самый логичный выход для человека, который не ценит меня так, как ценю себя я.