– Сущий ад, – говорит Тони, – не иметь ни над чем контроля.
Голова Тони обрушивается и водоворотом стремительно утекает в сточное отверстие. Когда в раковине остаются только листья, Шерилин подскакивает и обрызгивает раковину. Потом повторяет процесс с унитазом и всеми остальными предметами в помещении.
Я сижу на полу, не понимая, как тут оказался, но и не в силах стоять на ногах. Шерилин вынуждена подхватить меня под мышками и протащить по кафельному полу, пока мы не оказываемся за порогом ванной.
На пороге я спрашиваю:
– Мы же можем ее вернуть?
– Мне очень жаль, – только и отвечает Шерилин.
Не знаю, сколько я просидел здесь на полу, раскачиваясь взад-вперед и выкуривая одной затяжкой сигарету за сигаретой, а слезы все равно не идут.
Как можно плакать над тем, во что отказываешься верить? Над чем-то таким абсурдным и невозможным?
Я позвал Бекс, чудесную, добрую, понимающую Бекс в Лос-Анджелес. Я позвал ее сюда, и теперь…
Я пытался убить ее своими руками. И я фактически убил ее своими руками.
Мозг отключается. Отказывается понимать. Я стою перед Эверестом, упершись лицом в голый камень, и хочу увидеть гору целиком.
Какой бы вопрос я ни задавал Шерилин, он начинается со слова «почему».
Почему Тони так меня ненавидит?
Поливая аэрозолем щели вокруг дверного проема, Шерилин высказывает свое мнение. Основываясь на черновике этой самой книги, который я прислал ей ранее, она считает, что Мария Корви сделала Тони своей жертвой за то, что он перевел мои слова в церкви. Мои насмешки. Он поплатился за вербальное соучастие.
На это я только и могу, что протянуть:
– О…
И потом:
– Господи, ну почему Мария не может просто забыть обо мне?
Взобравшись на шаткий стул, чтобы обработать вентиляцию на потолке, Шерилин отвечает:
– Да потому что ты засмеялся, Джек. Тогда, на экзорцизме, ты перетянул одеяло на себя. Сущность внутри Марии требует быть единственным гвоздем программы. Она требует страха и почтения. И она всегда смеется последней.
– Бекс была ни при чем, – ворчу я, всовывая ноги в ботинки, и не вытираю с пальцев кровь и волосы. – Марии нужен я. Тебе нужен я! – кричу я в эфир.
Кто-то стучит в стену из соседнего номера, и я кричу в ответ ругательства.
– Джек…
Опять этот голос. Тот самый шепот, который привел меня в подвал.
– Ты слышишь? – набрасываюсь я с вопросом на Шерилин. – Слышишь, шепчут мое имя?
Она обрабатывает розетки и мотает головой.
– Джек… – повторяет голос.
Я подскакиваю с места и выбегаю из двери. Ярость гонит меня вперед, и я меряю шагами коридоры. Шерилин окликает меня, хочет знать, куда я направляюсь. Ах, в подвал? Если так, то ей нужно больше времени на подготовку.