– Пробелы – это естественно. Но когда эти пробелы заполняются, мы расширяем существовавшие до той поры рамки. Это не значит, что… я не знаю, с неба вдруг посыплются вурдалаки и гоблины.
– Ты не можешь этого знать, – полагает она ошибочно. – Наука – это наука, философия – это философия, и они никогда не пересекутся. Я так скажу: науке хорошо удается объяснять мир по частям.
– Ей прекрасно удается объяснять мир и соединять его части воедино.
– Наука редуктивна. Ты берешь вещь и упрощаешь ее. Препарируй овцу сколько угодно – это не поможет тебе создать настоящую овцу. Науке всегда удается объяснить составные части, но она не видит картины целиком.
– Но мы уже сделали овцу, – говорю я, хмурясь от сигаретной головной боли. – Клонировали.
– Не-а, – она убежденно мотает головой. – Это не созидание с нуля. Это не настоящая овца. Это самым буквальным образом копирование уже существующего, созданного… создателем, кем бы он ни оказался.
– Не было никакого Создателя, – возражаю я. – Кроме большого взрыва и эволюции.
– И все-таки, – она хлопает руками себя по ногам, и по ее шее начинает расползаться румянец, – ты не знаешь этого наверняка. Может, бог и есть, может, и нет. Случаи клинической смерти указывают на наличие какой-то жизни после смерти. Но вам, проклятым атеистам, нужно непременно выползти со своими агитками – и мы возвращаемся в эру убежденности. Вы решили, что жизни после смерти нет, потому что это не вписывается в ваше сегодняшнее мировоззрение. И вы даже не понимаете, что это стагнация похлеще Свидетелей Иеговы.
– Мы изучаем доказательства, – говорю я, сильно недовольный сравнением со Свидетелями Иеговы. – И основываясь на них…
– Если что-то бездоказательно, – перебивает она, начиная терять самообладание, – еще не значит, что это автоматически ошибочно. Это значит только то, что наука не может это опровергнуть. Какое бахвальство, заявлять, что все, не доказанное наукой, по определению – выдумка. Вы считаете себя такими всезнайками…
– Вовсе нет, – возражаю я, тоже не на шутку рассердившись. – Но мы не собираемся пускать коту под хвост многовековой прогресс, чтобы всерьез заниматься вашими бреднями из темных веков.
Так мы и препираемся, пока Честейн не испускает вопль, вскидывает руки в воздух и безжизненно опускает их вниз.
– Чудная, видно, будет книга, – замечает она и напоминает мне о Бекс. – Колесишь по планете, ни во что не веришь. Впрочем, я недавно читала книгу об атеизме, написанную верующим христианином. Почему бы и неверующему не написать о вере?
– Что ж, спасибо за разрешение, – говорю я, не в силах сдержать желчь.