Вот тогда наваждение, искусно сплетенное Аурикой, отступало. В урагане хаоса сумасшедшего дома Амиар был единственной постоянной, основой, точкой опоры. Его нельзя было забыть – и уж точно нельзя было перестать верить в него. Именно благодаря ему Дана знала, что это все не по-настоящему, а Аурика – вовсе не заботливый доктор, спасающий ее разум.
Аурика наконец сообразила, что ее усилия ни к чему не приводят, да и вряд ли могут привести. Уставшая и измучанная, Дана все равно смотрела на нее диким зверьком, готовым вцепиться ей в горло, а не загнанной жертвой.
Тогда ведьма сменила тактику.
– Мне очень жаль, что до этого дошло, Дана, – тяжело вздохнула она, всем своим видом показывая, что это действительно величайшее огорчение в ее жизни. – Но вы сами виноваты.
– Что на этот раз? – мрачно осведомилась Дана.
– Если вы не поддаетесь обычному лечению и не желаете идти нам навстречу, нам придется прибегнуть к более радикальным методам.
Аурика не стала пояснять, что именно она имеет в виду, но слова были не нужны. Дана и без того знала, что ничего хорошего ее здесь не ждет.
Повинуясь приказу своей руководительницы, санитары взяли Дану под руки. Та, впрочем, и не пыталась сопротивляться: она слишком хорошо знала, что это ни к чему не приведет. Она решила не тратить понапрасну силы, не зная, что ждет ее дальше.
Обычно после бесед с Аурикой Дану отпускали обратно в палату или в общую комнату, но не на этот раз. Санитары повели ее на этаж процедур, и Аурика их сопровождала.
Дана уже бывала здесь, но по своей воле. Стремясь придумать хоть какой-то способ сбежать из клиники, она осматривала здание, запоминала планировку, прикидывая, где может ускользнуть. Этот коридор, полный глухих металлических дверей, неизменно пугал ее. Она не знала, что находится в процедурных комнатах, однако ей достаточно было криков пациентов, которых туда забирали. Она точно не хотела разделять их участь!
Но теперь ей не оставили выбора. Пока один санитар удерживал Дану, другой открывал перед ней дверь.
Аурика все это время внимательно наблюдала за ней, ожидая, очевидно, просьб о помиловании. Однако Дана угрюмо молчала. Ей было страшно – до слез, до паники, однако не настолько, чтобы она позабыла обо всем на свете. Она прекрасно знала, что ее мольбы лишь позабавят ведьму, но ничего по-настоящему не изменят.
За дверью скрывалась комната средних размеров с замазанным светлой краской окном. В центре стоял металлический стол, прикрученный к полу и оснащенный ремнями и наручниками. Над столом размещалась круглая медицинская лампа, сразу напомнившая Дане о кабинете стоматолога. Однако оборудование, стоявшее здесь, было ей не знакомо: какие-то провода, трубки, металлические ящики с рядами кнопок. Будь ее воля, она бы всю жизнь прожила, не видя их.