Наверное, я не проницательная, и не мудрая. Раз далеко не сразу поняла, что что-то в наших с Мишей отношениях пошло не так. А я ведь к нему привыкла, и даже любила. Мне так казалось. Да, первая влюблённость прошла, и, возможно, чувства несколько угасли, но мне нравилось чувствовать себя нужной и любимой. Мне нравилось чувствовать себя женой. И поэтому я так легко, можно сказать, долго не сомневаясь, позволила превратить себя в домохозяйку. Считала, что это огромный, огромный шаг вперёд в наших с ним отношениях. Следующий – штамп в паспорте. Вещь банальная и не особо важная. Но к свадьбе всё равно готовилась. Церемония не должна была быть пышной и громкой, но я выбрала себе офигенное свадебное платье с пышной юбкой и фатой, как всегда мечтала, и даже готова была расцеловаться с Мишкиными родителями, которые не слишком меня жаловали. Почему-то. Я же считала себя завидной невесткой. Готова была выслушивать и уважать. Я столько всего себе напридумывала, столько обещаний надавала, самой себе, кстати, тоже, и ничего не сбылось. Конечно, обидно.
От этой самой обиды, я залпом осушила первый бокал. И приказала себе на парочек не смотреть. Чтобы не вспоминать, как мы с Мишкой вот так же сидели, перешёптываясь и держась за руки. В маленьком ресторанчике на берегу Невы. Мы любили проводить так время… Когда-то. В период ухаживания и разгорающихся чувств. Давно это было, правда.
- Ну вот, вечер испорчен, - неожиданно заявила сестра.
Я отвлеклась от своих мыслей, посмотрела на неё, заметила на лице недовольное выражение и недоумённо вздёрнула брови. Проследила за её взглядом. А когда поняла на кого она смотрит, даже на стуле развернулась. Правда, Анька тут же дёрнула меня за руку и зашипела:
- Отвернись, отвернись. Не смотри на неё.
Но было поздно. Во-первых, мне было слишком любопытно, а, во-вторых, моя сводная сестра нас уже заметила. Полина была не одна, в компании мужчины, именно мужчины, а не молодого человека. Лет пятидесяти, плотного телосложения, с заметным животиком, но, судя по тому, как он выдвигал своё пузико вперёд, он им безмерно гордился. А вот Полинка рядом с ним смахивала на тростинку. Сводная сестра, на самом деле, похудела, повзрослела, отрастила волосы, и теперь изображала русалку, которую выпустили на сушу на один вечер, поразить воображение простых смертных. Даже платье на ней было блестящее. А декольте такое, что грудь грозила вот-вот вывалиться, и тогда все точно бы поразились.
Полина заметила нас, точнее, её больше заинтересовала я, в первый момент на её лице мелькнуло недовольство, не меньшее, чем посетило Аньку минуту назад. Затем она что-то шепнула на ушко своему сопровождающему, и направилась к нам через зал. Я развернулась на стуле, посмотрела на Аньку, та выглядела кислой. Они с Полинкой друг друга терпеть не могли, с самого знакомства. А с тех пор, как Аньке исполнилось тридцать, и Полина на законных основаниях смогла величать её барышней бальзаковского возраста, и вовсе друг друга возненавидели. Потому что Анька тоже за словом в карман не полезет, и она в ответ придумала для Полины столько ободряющих и милых эпитетов, что моей сводной сестре не оставалось ничего, как начать выстраивать оборону по полной. Вот и сейчас Полина подошла к нашему столу, и предпочла Аньку проигнорировать. Присела на свободный стул, и повернулась ко мне. Анька осталась за её плечом. Это, правда, было невежливо, но я вмешиваться поостереглась. Уж слишком воинственно обе выглядели.