В тот день зал не пустовал. Трое молодцев из вольных отрядов сидели за круглым столом и не спеша ели похлебку. В другом конце залы сидел старик в дорогом сине-черном кафтане. Из-под косматой седой бороды торчали толстые звенья золотой цепи. Глаза непонятного холодного цвета злобно смотрели на трех молодцев. За прилавком стоял сам Глухой Лис и делал вид, что не слушает, о чем перешептываются вольные. Один из вольных заметил недобрый взгляд старика, и было собрался выяснить причину, как во дворе зашумела вновь прибывшая лошадь.
Дверь в корчму распахнулась, и внутрь вбежал молодой мужчина, преследуемый клубами пыли со двора. Красное и покрытое потом лицо выражало крайнее беспокойство. Один из вольных подумал, что лошадь, должно быть, упала замертво где-то во дворе, потому как, смотря на наездника, становится страшно за животное. Молодой человек осмотрел всех и остановил взор на старике с золотой цепью. Тот смотрел в ответ, но без прежней злобы. Молодой человек прошел к столу старика, прихватив с собой стул на трех ножках, потому как старик заблаговременно отодвинул все стулья.
- Хозяин, две кружки пива! – сказал молодой человек, усаживаясь напротив старика. – Не ожидал я, Волемар, что ты меня опередишь. Гнал, как мог! Погляди, весь в пыли до самого горла. А ты уже вот он, чистенький, и небось голодный. Ждешь обеда?
- Жду, - улыбнулся в ответ старик.
- Небось, обед съеденный задаром еще вкуснее, а?
- Это ты лучше меня знаешь.
- Хозяин! Что на обед? А, не важно. Неси для двоих. И где наше пиво?
Пока Глухой Лис прислуживал двум господам, они молчали. Старик рассматривал принесенную еду, а его знакомый оттряхивал кафтан и ругался на чем свет стоит слугу, что не разбудил его утром. Как только хозяин корчмы отошел, знакомые продолжили разговор:
- Ну как там нынче в Лысовке? Бокучар, все такой же необъятный как его поле?
- Где же ему исхудать. Поводов, вроде, не было.
- Это хорошо. Большой живот – большой аппетит и большие пороки. Мне это только на руку. А в Выселках вот не очень дела. Ихний наместник, новый который, вылетело его имя, так вот он несговорчив больно. Ничего брать не стал у меня, представь. Какая наглость! Ну ничего, Бокучар возьмет, что тот не взял. Да к тому же хворь у них какая-то. Крестьяне в полях все тощие. Ни одного краснощекого не видел. Дети еще ничего, а вот взрослые, просто скелеты.
- Хворь эта голод называется.
- Никогда о такой не слышал, - сказал молодой. – Ты попробовал ягненка? Свежайщий. О, славный Волемар, чего ты так вяло катаешь по тарелке это бедное мясо? Неужели не проголодался, пока гнал сюда, чтобы выиграть спор?