Помимо Чарухи в Лысовке жили еще две, по-настоящему древние, старухи. Матрена, что знала все обо всех, но делала вид, будто страдает старческой слепотой, тугоухостью и тяжелой формой слабоумия. Также жила в деревне бабка Маланья. По слухам она была одной из первых крестьянок в этой деревне, потому как никто из ныне живущих не помнил, откуда она взялась. А раз не могли вспомнить, то так и решили, что она всегда там была. Чаруху Олег знал не понаслышке. Знакомство это нельзя было назвать добрым, потому как Олег остался одним из немногих, кто не доверял ее словам, а потому наравне со сладостями получал и кнутом. Бабку Матрену он как-то выпроводил из дому, когда та пыталась узнать, отчего Сизый из лесу разорванный пришел. А с бабкой Маланьей он ни разу словом не обмолвился, пока однажды не услышал, как его окликнули.
- Олежа! Олежа, подойди милок, – сказала бабка Маланья.
Она сидела на крылечке крохотной, даже для такой маленькой старухи, покосившейся избушки, и гладила черную кошку, вальяжно развалившуюся у нее на коленях. Лицо старухи хоть и улыбалось, казалось ненастоящим. Сглаженные черты ее были, словно вылиты из воска.
- Чего вам бабушка? – спросил Олег.
- Да ты не бойся бабули, подойди, я тебе дать хочу кое-чего.
- Это за что же?
- А вот подойди, я тебе и скажу.
Улыбка все не сходила с морщинистого лица. Кошка перевернулась и посмотрела на Олега парой зеленых, как молодая листва, глаз.
- Мне надо к Чарухе, бабушка.
- Успеешь, милок. Успеешь.
Детский интерес подтолкнул его к старухе. Он подошел. Кошка, издав громкое «Мяу» скрылась под крыльцом, и продолжила смотреть из укрытия.
- Присядь рядышком на крылечко.
- Мне и стоять хорошо, бабушка.
- Ты что же, испугался старой Маланьи? Не уж я такая страшная?
Олег подумал, что Маланья была не самой страшной из троицы «трухлявых матрон», как их в шутку называл Сизый. Она явно уступала Чарухе с ее жгучим прутиком.
Стоя рядом со старухой, Олег понял, что ни разу не обращал на нее внимания, ни разу он не удостоил ее чем-то большим, чем мимолетный взгляд. Теперь он мог вдоволь насмотреться на нее, но желание пропало, когда он встретился с крошечными стеклянными глазками, наполовину скрытыми под обвисшими веками.
Марьяна протянула руку. Олег не успел отступить, и старуха вцепилась в него. По телу пробежал холод. Маленькие ледяные иголки проникли сквозь кожу и разлетелись по всему телу. Мальчика обездвижило. Он решил, что перестал дышать. На самом деле, дыхание стало поверхностным, частым, но он этого не ощущал. Он больше ничего не ощущал. Взор его приковало к глазам Маланьи. Вопреки всему происходящему, Олег не боялся. Через мгновение холод исчез где-то внутри тела, спрятался в глубинах костных каналов. Вдруг кто-то заговорил с ним. Голос шел издалека. Невнятное бормотание сменил шепот. И, наконец, он услышал. Слова раскаленным клеймом отпечатались в памяти. Холод вырвался из глубин тела. Кости заломило, мышцы свело судорогой. Сознание улетело прочь от тела, и последнее, что Олег запомнил, это стеклянные глаза Маланьи.