- Тут пахнет ивой, - сказал ему Олег, видя непонимающий взгляд друга.
- Ивой? – он удивленно посмотрел на Лешего. – Ты был у ведьмы?
- Да.
- Но зачем? Мы бы справились без нее.
- Она мудра. Мудрее нас. Я не раз в этом убеждался. Она знает людскую природу. Знает и природу Бокучара.
- Это откуда же?
- Знает, поверь.
- Что же будет после того, как я скажу Бокучару о сундуке? Он ведь придет не один. С ним будут мечники, а может и люди царя тоже придут.
- Он их не допустит, ведь иначе придется делиться. С ним будет лишь несколько стражей. Самых верных.
- Откуда ты это знаешь?
- Она сказала.
- Она сказала, - передразнил Теодор Кительсон.
- Что со стражей? Они погибнут?
- Нет.
На мгновение в комнате воцарилось молчание. Где-то наверху, капли воды бились в круглое окошко.
- А я что?
- Ничего, Тео, ты еще слаб.
- Вот еще! Я здоров как Ирбор. Хоть сейчас могу пойти и сразиться разом со всеми мечниками Бокучара.
Он до того распалился от слов про свою силу, что слишком резко подскочил на ноги и у него потемнело в глазах. Он оперся на стол, чтобы не упасть. Леший все понял, но не стал повторять своих слов.
- Ты понадобишься после, - сказал он.
***
Прохор плохо спал той ночью. Мешал ему не дождь, что колотил по недавно отлаженной крыше, а тяжкие думы: не совершил ли он глупость, когда рассказал Олегу об огненниках.
«Ведь он помог нам сбежать из рук людоеда, и вывел нас из лесу, - думал Прохор, - но ведь он, прежде всего, спасал себя, а потом уже нас с Баженом».
Так проворочался в сомнениях он до самого утра, пока не прокричали вторые петухи.
- Надо идти. Слово было дано, - сказал он и натянул дырявые сапоги.
Он открыл дверь, скрип которой ни одно масло не побороло, и вышел во двор. Трава все еще мокрая после ночи тут же намочила сапоги; прохладный воздух приятно щипал нос и отгонял остатки дремы, что так и не превратились в сон. Во дворах никого не было, и если бы он не знал, что в этих украшенных избах кто-то живет, то решил бы, что это все осталось от наспех покинутой ярмарки. Когда он шел мимо дома горшечника, ему навстречу выбежала дворняга, но, признав своего соседа, лишь недовольно фыркнула и скрылась в дыре под забором.
- Всего лишь собака, никто так рано не встанет, - успокаивал он себя шепотом.
Земля в поле превратилась в сплошную грязевую кашу, но Прохор все-таки нашел более твердую тропу, и в последний раз оглянувшись на еще спящую деревню, скрылся среди мокрого сорняка.
По пути к дозорной вышке ему встретились лишь несколько ранних пташек – они задорно кружили вокруг друг дружки, да какой-то небольшой зверек, но Прохор приметил лишь серый, словно дым, хвост, покрытый темными пятнами.