- Прощай.
Всеволод повернулся так, чтобы Марья оказалась спиной к мечникам, и лицом к лесу. Сизый дал отмашку и один из мечников выстрелил. Маленький стальной стержень скрылся где-то за пледом, покрывающим плечи и спину Марьи. О том, что он достиг цели, сказало, расползающееся по ткани, багровое пятнышко. Ее и без того ослабленное тело совсем лишилось опоры. Всеволод аккуратно положил Марью на землю. Он поцеловал ее в пока еще теплые губы. Еще теплые и такие знакомые.
Выпрямившись, он ощутил, как что-то ударило его в левую часть груди. Тупая боль, как от удара палкой разлилась по груди. Падая на спину, у него промелькнула мысль: «Неужели промазали?». Но стержень пронзил сердце. Через мгновение кровь застыла в его жилах. Дух покинул тело.
Солнце показалось между бесконечными рядами сосен. На лесной поляне, у оврага лежали два тела. Женщина и мужчина. Женщину убили предательским выстрелом в спину, мужчину - честным выстрелом в грудь. Возле тел виднелись человеческие следы, которые вели к дороге, пролегающей сквозь Глухой Бор. По другую сторону оврага, следы волков перемешались с их же кровью, запекшейся на желтых листьях. Что здесь случилось, останется загадкой, ведь тому свидетелем был лишь безмолвный лес.
Группа всадников выехала из леса. Трое ехали несколько впереди от последнего, что держал на руках младенца. Когда отряд въехал в Лысовку, всадник с ребенком отделился и направился к дому наместника.
Дом представлял собой усадьбу в два этажа, с конюшней, двумя амбарами, садом, и небольшим прудом позади, который облюбили дикие кряквы. Хозяин усадьбы с большим трепетом относился к птицам, нежели к жителям деревни, поскольку с пернатыми проводил намного больше времени. У того самого пруда, Сизый и нашел наместника. Бокучар стоял спиной к усадьбе и кормил крошками галдящих птиц.
- Ты все сделал, Сизый? – спросил он, не оборачиваясь.
- Сделал. Как вы поняли, что это я?
- Запах коня и пота – твои вечные друзья. Тебя за версту учуять можно.
Он выкинул крошки в пруд и развернулся.
Бокучар был высоким и тучным мужиком. Крестьяне считали, что он дальний родственник горных великанов – такой же огромный и лохматый. Темные волосы его прикрывали толстую шею, а борода служила укрытием для целого семейства подбородков. В соответствии с внешностью голос у него был тяжелый как дубовый сундук, в котором он хранил свое богатство.
- А это еще что? – спросил он, махнув рукой в сторону младенца.
- Это сын Всеволода.
Бокучар сдвинул густые брови так, что они слились в одну лохматую гусеницу.