— Б*я, Старый, тебе совсем скучно стало? Ты, конечно, здоровый малый, но давай как-нибудь без этого, ты свои проблемы, — постучал пальцами себе по лбу, — решай где-нибудь там, — кивнул на дверь.
— Да ладно тебе, Леха, дай повеселиться, — широко улыбнулся, явно не искренне.
— Иди себе садомазо закажи, и отжигай хоть до утра, — скривил губы, сдерживая смех.
— Вот что ты, Калинин, за человек, а? — человек промолчал, подзывая жестом помощника.
— Ладно, натягивай трусы. Пятнадцать минут осталось, если что, моральный ущерб не возмещаю, — с иронией, уже за дверью.
— Еще и жмот ты, Леша, — вдогонку, — Верку забери.
Вера присутствовала при этом разговоре, стояла около стены, стараясь вообще не привлекать к себе внимание. Стояла, слушала, и ждала, когда все это закончится. Услышав свое имя, слегка встрепенулась, настороженно пошагав за Калининым. Шла, смотря в его широкую спину, а иногда в лысую макушку. О Калинине она уже слышала, в основном из новостей, он был спонсором многих спортивных заведений города, часто принимал участи в массовых спортивных мероприятиях, занимался благотворительностью, и поддерживал образ кристально чистого, даже, можно сказать, идеального во всех отношениях человека, поэтому увидев его в этом месте, она изрядно удивилась.
— Присаживайся, — они вышли на небольшой балкон, с которого прекрасно просматривалась клетка, — меня Леша зовут, — мужчина улыбнулся, протягивая руку.
— Вера, — кивнула, слабо пожимая руку.
— Может, будешь что-нибудь, есть, пить?
— Воды.
— Сейчас принесут, — это было последней сказанной фразой перед началом боя. Нет, потом он ей тоже что-то говорил, в основном успокаивал, заставлял выпить, но это было нечетко, так сильно кружилась голова, очень сильно.
Бой начался спокойно, но почти сразу стал для нее катализатором, легкие удары, а после — кровавое месиво. Два сильных и совершенно не собирающихся сдаваться противника. Несколько пропущенных ударов, гул бешенной и уже столь ненавистной ей толпы. Слишком душно, и все вокруг такое угнетающее, злое…Артем упал, и этот рев повторился вновь. Он закладывал уши, убивал все ее сознание, уже не осталось того безразличия и высокомерия. Был только страх. Страх за него. Ему больно, очень больно…
Не смогла больше сидеть, сама перестала понимать, когда эта грань между ними растворилась, когда пришло сожаление, тревога, страх за него, резво вскочила с кресла, замирая у перил. Глаза щипало от невысохших слез, руки трясло от волнения. Все, что она смогла сделать, чтобы сдержать крик, это зажать рот ладонью. Глаза беспомощно бегали по происходящему. Он, конечно же, встал, она и не верила, что может быть иначе, он просто не может проиграть, нет. А потом все стало таким двуликим, размытым, шум медленно начал стихать, и наступила темнота, такая приятная, спасающая сейчас темнота…