— Ты не сможешь меня уберечь. Пожалуйста, сделай меня вампиром! Ты же сам недавно был человеком.
— Ну да, вспомни еще, что человек когда-то был обезьяной, и попроси принести тебе банан, — грубовато ответил Балабанов. Его разозлило то, что девушка не дала ему додумать приятную мысль о порядочности Николая. «Какие же все-таки люди неблагодарные существа, — с возмущением подумал он. — Официант, можно сказать, рискует жизнью, предложил первому встречному убежище, а эта дрянь только о себе и думает. Надо было продать ее в деревне, соседу. По крайней мере, избавился бы от ответственности за нее и от этих дурацких просьб».
Митинг перешел в следующую фазу. На лавку по очереди стали взбираться все, кто желал высказаться. Они воинственно обнажали длинные клыки и повторяли то, что уже было сказано оратором, но у них получалось не так складно.
Через полчаса посетители стали расходиться. Павел благодарил провидение, что все они были под впечатлением собственных речей и уходили, оживленно болтая о грядущих переменах. На одинокого посетителя с чемоданами под столом никто не обратил внимания.
Когда двери распахивались, в трактир с улицы врывались истошные крики. Похоже, там происходило то же, что и в трактире, но в другом масштабе. И никто из площадных крикунов даже не подозревал о предстоящей ночи длинных колов, до которой оставались считанные минуты.
После ухода последнего посетителя Николай отпустил бармена домой, запер за ним двери и позвал Балабанова.
— Все, пора, — сказал он и взял один из чемоданов Павла. — Через пять минут начнется. Иди за мной.
Он провел их за стойку бара, потянул на себя зеркало, которое оказалось дверью. За ней обнаружился вход в подвал. Когда Балабанов с Машей стали спускаться вниз, официант закрыл за собой дверь на тяжелый железный засов.
В подвале за толстой дверью не было слышно, что творится на улице. Лишь один раз до них донесся грохот и звон разбитого стекла.
— Стойку ломают, гады! — с тоской в голосе пояснил Николай.
— Нет, надо бросать это дело. Запишусь с тобой в поход. Все равно здесь не будет житья ни от тех, ни от других.
Под его тихие жалобы Павел и не заметил, как уснул. Снилась ему покинутая родная деревня. Тучные стада людей в сарафанах и косоворотках мирно водили хороводы между молодых березок и осинок. У всех были счастливые лица и упитанные тела. И даже многочисленный приплод выглядел так, словно детишки только что вернулись с курорта, где занимались только тем, что нагуливали вес.
Когда Балабанов проснулся, официант еще спал. Павел взглянул на девушку. Прислонившись к чемодану, она сидела в аккуратной позе, глаза ее были закрыты. Балабанов поднялся, размял затекшие ноги, затем подошел к Маше и тронул ее за плечо. От его прикосновения девушка завалилась набок. Лицо у нее было бледнее прежнего, губы плотно сжаты, а на шее виднелись два свежих розовых следа от зубов.