Дождь полил еще сильнее. Тучи так плотно закрывали небо, что казалось, будто наступил вечер. Облетевшие, промокшие деревья раскачивались словно живые, тянули свои тонкие черные пальцы к небу, словно моля его о передышке.
Иван бросил лестницу под стену дома и вернулся к порогу. Дверь была открыта. В сенях, у лавки с ведрами, стояла старуха, будто бы ожидая Ивана. Едва он появился, она взяла с лавки эмалированную кружку с водой и изо всей силы выплеснула воду в раскрытую дверь. Иван легко увернулся от воды, рассмеялся и спокойно сказал:
— Все, бабка, ничего тебе больше не поможет. Пришел твой конец. Я буду тебе и судьей, и палачом. Иди в дом, может, успеешь помолиться.
— Не делай этого, Иван, — ответила старуха. — Я старая, мне все равно помирать, а тебе я хочу сказать: не бери грех на душу, не твое это дело человека смертью наказывать.
— Гадину раздавить — это не грех, — ответил Иван. — А ты иди, иди покайся. Может, скостит тебе Господь годик-другой в потусторонней тюряге.
— Как знаешь, Иван, — ответила старуха. — Я тебя предупредила.
Иван достал из рюкзака охотничью двустволку, присоединил приклад и вогнал в оба ствола патроны с картечью. Едва он взвел курок, как старуха бросилась в горницу и закрыла за собой дверь. Иван вошел в сени и на всякий случай воткнул еще одну иглу в притолоку над входом в горницу. Затем он нашел топор, сунул его в щель между дверью и косяком и со всей силы нажал. Задвижка оказалась слабой, шурупы сразу повылетали из старого, трухлявого дерева, и дверь распахнулась. И увидел Иван, как по горнице мечется не бабка, а большая черная кошка с зелеными горящими глазами. Кошка бросалась от подоконника к подоконнику, сбрасывая на пол цветочные горшки, какие-то коробочки, клубки шерсти и старые открытки. Она с ненавистью смотрела на Ивана, не выпуская его из виду ни на секунду.
— Это тебе не поможет, — сказал Иван. Подняв ружье, он прицелился.
Кошка заметалась еще сильнее, и Иван даже удивился, почему она не убегает в соседнюю комнату, дверной проем в которую был всего лишь занавешан ситцевой занавеской. Наконец, удачно поймав животное на мушку, Иван нажал на курок. Раздался выстрел, и кошку так ударило зарядом о стену, что на том месте на обоях осталось густое кровавое пятно. Сама же кошка упал под стеной, мертвая и развороченная, словно ее рвала целая свора собак.
— Вот так, — удовлетворенно сказал Иван.
Он разломил ружье, вынул дымящуюся гильзу и зачем-то вставил в ствол еще один патрон. Затем он наконец позволил себе выпить воды, а когда вернулся к двери, кошки под стеной не оказалось, зато посреди комнаты стояла молодая красивая девушка с глазами огромными и черными, будто угли.