И невольным воспоминанием — моя мама, сидящая перед трюмо. Она смотрит в широкое зеркало, украшенное по всему периметру вырезанными деревянными цветами. Мама недовольно хмурится, дотрагиваясь кончиками пальцев до уголков своих губ. В её руке какая-то маленькая баночка, она опускает два пальца в неё, чтобы после осторожно коснуться ими своего лица. Наклоняет голову, улыбаясь своем отражению, а у меня захватывает дух — какая же она красивая сейчас, вот с этой улыбкой, настоящей, не притворной, которой она пользуется с другими…и со мной. И тут же закусить губу от досады, потому что открывается дверь в её комнату, и мама отворачивается, а я её не вижу.
— Ингрид, дорогая, — глубокий голос отца заполняет комнату, и я вжимаюсь в заднюю стенку шкафа, в котором спряталась от своей няни ещё во время игры в прятки и откуда хотела убежать, когда мама выйдет. И в то же время сердце радостно застучало, и я даже прижала ладонь к груди, испугавшись, что они могут услышать его. Папа вернулся! Его не было больше десяти дней.
— Марк, — голос мамы слегка…разочарован, она снова поворачивается к зеркалу, — ты приехал раньше, чем говорил. Я ждала тебя только послезавтра.
Я даже услышала, как остановился отец. Так бывает, когда в помещении очень тихо, так тихо, что кажется можно услышать, как течёт время. Я всё ещё не видела его, но представила себе, как он остановился, словно вкопанный, в середине комнаты. Но мой папа всегда был очень умным и сильным мужчиной. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя и продолжить путь.
— Я решил сделать для вас с Конфеткой сюрприз, тем более что все проблемы уладил раньше намеченного срока.
На мамином лице отразилось раздражение, она нахмурилась и посмотрела с укоризной на отца через зеркало.
— Не называй её так. У твоей дочери есть очень красивое имя.
— Ей нравится, когда я её так зову, — силуэт отца появился сбоку от трюмо, и я увидела, как он пожал плечами, засунув ладони в карман пиджака.
— Она ещё ребёнок и многого не понимает. Например, того, как вульгарно звучит это…это прозвище.
— Она всего лишь маленький ребёнок, Ингрид.
— Восемь лет — это уже не маленькая.
— К чёрту!
Отец резко шагнул к маме и склонился к ней, загораживая своей спиной мне обзор, и я даже испугалась, потому что он вдруг рывком прижал её к себе.
— Иди ко мне, дорогая, я так соскучился. Я всю дорогу в поезде думал о том, как…
— Марк…Мааарк, — звуки тихой борьбы, перемежающиеся с громкими звуками поцелуев, — Марк, отпусти меня.
Маме удается оттолкнуть его от себя. Она тяжело дышит и растрёпана. Повернулась к зеркалу и поправила причёску.