Зачастую, чтобы выжить на улице, нужно стать самой настоящей тварью…и я стал ею, решив, что в любом случае, это лучше, чем кормить собой червей. Мне нужно было воровать, чтобы прокормить себя и своих друзей, и я воровал. Мне нужно было выгонять на улицу одних, чтобы поселиться в заброшенном подвале с другими, и я без зазрения совести гнал их в шею, выбирая свою жизнь в обмен на чужие. Я избивал, чтобы украсть, и убивал, чтобы не позволить обокрасть себя самого, а после хоронил трупы неудачников, позарившихся на то, что принадлежало мне. Философия бездомных проста как дважды два: или ты играешь в благородство, но недолго. Или же превращаешься в животное, готовое рвать любого чужака, вторгшегося на твою территорию. Я сделал свой выбор более десяти лет назад. И никогда не стыдился его, скорее, наоборот, не желая становиться той самой грязью под ногами других беспризорников.
А сейчас вдруг стало неприятно. Что могла знать о подобном эта чистенькая, богатенькая девушка, выросшая в огромном особняке в семье любящих родителей?
Таким с детства прививаются понятия о собственной значимости, особенности, о ценности их поступков и слов. Я понимал, что в их окружении, в обществе тех, кто засыпает каждый день в тёплой постели и с набитыми желудками, нет ничего правильнее этого…если бы только параллельно их не учили тому, что все остальные — второй сорт. И сейчас мне показалось, что именно это я увидел в её глазах. Всё же она не могла быть исключением.
— Неужели госпоже детективу на самом деле небезразлична моя скромная личность, мисс Арнольд? Я думал, вас больше волнуют другие вопросы.
Глядя на подрагивающие ресницы. Чёрные, длинные, закрученные кверху, они оттеняют ярко-синие глаза. Я думал, таких не бывает. Будто художник, нарисовавший её, оставил подпись на своём шедевре, добавив красочного блеска именно глазам. Чтобы каждый взглянувший в них, знал, кому он принадлежит.
— Ты был отпущен под залог, Дарк, — снова этот внимательный взгляд, она ведь до сих пор думает о том, откуда у меня деньги на освобождение, — и ты прав: меня, действительно, очень сильно интересуют совершенно другие вопросы, вот почему не советую тебе со мной играть. Иначе я могу заинтересоваться тем, что тебе вряд ли понравится.
— А я бы не отказался поиграть с вами, мисс Арнольд, — не сдержавшись, подавшись вперёд настолько резко, что она отпрянула к спинке кресла, и я улыбнулся. Мне до чёртиков нравилось смущать её, в некоторой степени даже пугать. Мне нравилось, как в этот момент расширялись её зрачки и изменялось дыхание, а глаза становились ещё более синими.