Я назвал.
– Ну да, ну да, – хмыкнул профессор. – Этот дилетант, наверно, решил, что один знает дату первого ядерного взрыва. Смешно. Ну ладно. Значит, так. Поднять твоих дружков я смогу без проблем, но сначала рекомендую заняться копиями – предпочитаю начинать с более сложного, плюс по моему опыту сталкеры имеют обыкновение лезть не в свои дела, а я этого не люблю.
– Мастеру виднее, – поднял я обе руки. – Я тоже предпочитаю не лезть туда, где ничего не понимаю.
– Вот это славно, – заметил Кречетов. – Все б так себя вели, глядишь, жизнь на земле была бы для всех намного проще. Кстати, тут я вижу аж четыре копии, готовых к метаморфозе. Двух я забираю себе согласно нашему уговору. Подниму из мертвых Захарова и того компьютерного гения и сразу же определю их в автоклавы. Информацию лучше доить из плотно зафиксированных коров, тем более когда они против дойки. А эти точно будут против.
Кречетов неприятно хихикнул, потирая руки. М-да, Захарову и Фёдору не позавидуешь. Не исключено, что лучше бы им оставаться мертвыми, чем быть в плену у этого ученого садиста. Но уговор есть уговор, и Кречетов был в своем праве.
Оставалось решить, кого мне вернуть к жизни…
Видимо, на моем лице было написано всё, о чем я думаю. Поэтому профессор озадаченно уставился на меня.
– Позволь спросить – о чем ты задумался? К слову, я тут на досуге прочитал несколько твоих романов. Даже, признаться, всплакнул в тех местах, где ты описывал гибель Рудика и Рут. Прям душу наизнанку вывернул. Надеюсь, у тебя сохранился их биоматериал?
Я кивнул.
– Ну и давай их сюда, – воскликнул профессор. – Хоть ты и описал меня бессердечной сволочью, но слово я держу. Не пройдет и получаса, как ты получишь в полном объеме и своего ушастого друга, и свою любовь. Так, а куда это ты уставился, позволь поинтересоваться? Ты хоть расслышал, что я тебе сейчас сказал?
Я слышал то, что говорил мне профессор. А сам в это время смотрел на автоклав, в котором лежала девушка дивной красоты, чем-то похожая на мою Рут. Та, которая пришла в этот мир вместе с Андреем Краевым и ради которой он принял бой, в котором погиб… А ведь, положа руку на сердце, я бы тоже не выжил в том бою, если бы не Краев – вернее, не его пиявка, которая убила Фёдора.
– Так, – произнес Кречетов, проследив мой взгляд. – Дай угадаю. Кажется, ты снова собираешься сделать глупость. Я не прав?
Вместо ответа я повернулся и вышел в коридор.
Разорванное, изуродованное тело Охотника лежало там же, где я его оставил. Конечности отдельно, тело и голова отдельно. И осколки раскрошившихся зубов на полу рядом с головой. Вероятно, когда тебе её отрывают, это очень больно. Но Краев не хотел кричать перед смертью, поэтому до последнего сжимал зубы изо всех сил. Сильный мужик. Ну и пусть живет ради той девочки, что лежит сейчас в автоклаве и не знает о его смерти.