– Ваш отец, – подхватил мою мысль детектив, – вероятно, был другом семьи Жираров.
– Моя мать всегда говорила мне, что он был музыкантом, – рассеянно заметил де Валера.
– Но, возможно, ваш отец также выступал в водевилях, – закончила я.
– Я не уверен, что потомку Marqués de Auñôn было бы пристойно лицедействовать, – фыркнул герцог Тетуанский.
– Мы принесем десерт, – заявила Мэй и силой вытащила меня на кухню.
– Почему вы увели меня оттуда? – возмутилась я.
– Ради бога, Нора, что вы так ухватились за этого здоровилу Жирара? Со стороны это звучит так, будто вы предполагаете, что отцом де Валера был именно он.
– Я не это имела в виду, – оправдывалась я.
– Де Валера, пока не вырос, был просто Эдди Коллом. Так пусть он будет родственником герцога. Может быть, это сделает его менее вспыльчивым, – сказала Мэй.
Когда мы подавали яблочный пирог, детектив рассказывал:
– Таким образом, мне не удалось обнаружить записей о бракосочетании де Валера-Колл в церкви Святого Патрика в Нью-Джерси.
При нашем появлении он умолк.
Мы с Мэй закрыли за собой дверь на кухню. Но по-прежнему слышали каждое слово.
– Далее, ваша мать говорила вам, что ваш отец вскоре после вашего рождения уехал в Колорадо, чтобы поправить здоровье, и умер там. – Мужчина нервно прокашлялся. – К сожалению, я не смог найти свидетельства о смерти Хуана де Валеры в штате Колорадо в период с 1880 по 1890 год.
– Нью-Мехико, – предположил де Валера. – Возможно, это было в Нью-Мехико.
– Я проверял, – ответил детектив. – Ничего.
– Он должен был умереть до 1888 года, – рассуждал де Валера, – потому что… – Он умолк.
– Потому что ваша мать повторно вышла замуж за Чарльза Уилрайта 7 мая 1888 года в церкви Святого Франциска Ксавье в Нью-Йорке, штат Нью-Йорк, – подытожил детектив.
Уж лучше пусть отец де Валера будет мертв, чем его мать окажется двоемужницей. В том случае, конечно, если она вообще не выдумала себе испанского мужа.
– Я бы посоветовал вам принять версию вашей матери, – сказал детектив.
– Версию? Никакая это не версия. Это факты. Что ж, благодарю вас, ваша светлость, теперь мне известно о происхождении семьи моего отца.
– Все верно, сеньор де Валера, – услышала я голос герцога. – А что до документов, то могу вас заверить, что воспоминания вашей матери намного превосходят записи какого-то мелкого чиновника.
– Он прав, Дев, – вступил в разговор Шон. – Взгляните хотя бы на меня. Самым лучшим, что сделал для меня мой отец, было то, что он погиб во время восстания 1916 года, – и случилось это до того, как они с матерью полностью извели друг друга.