— Увековеченная история семьи на полотнах размером с этаж. Что это за грех? Гордыня?
— Именно, — хмыкнул Сергей. — Но разве не она двигает нас вперед? Лень создает функциональное, а гордыня — прекрасное. Создать нечто потрясающее и назвать своим именем мечтает каждый. Не отрицайте.
— И именно из этого разряда «ГорЭншуранс».
В тот миг портрет был окончательно позабыт, а Новийский испытующе уставился на меня.
— Только не говорите, что вы пришли сюда по приказу Гордеева, чтобы переубедить.
— Ч-что? — несколько опешила я. — Вы сами меня позвали…
— Верно, но он же хитрый черт, кого угодно подговорит и обманет. А вас это еще и восхищает.
— Гордеев меня не восхищает, — покачала я головой.
— Еще как, — не согласился Новийский.
— Нет! — резко отозвалась и, осознав промашку, отвернулась. — Этот человек разрушил отношения со своей семьей и остался в полном одиночестве, но так и не признал свою неправоту. Он заслуживает жалости, а не восхищения.
Повисло молчание. Я упорно не смотрела на собеседника, пытаясь сделать вид, что рассматриваю картину. Однако мне помешали: какой-то особенно дотошный посетитель загородил ее спиной и наклонился ближе, чуть не ткнувшись носом в раму. И только он, старчески шаркая, отошел, набежала толпа судорожно хватавшихся за фотоаппараты китайцев.
— От Ивана есть новости? — нарушил молчание Сергей. — Если не ошибаюсь, он должен в скором времени вернуться.
— Но не вернется. Даже он сам не знает, когда это теперь случится.
— Думаете, Гордеев вызвал меня поэтому?
Я понятия не имела, сколько было известно Новинскому о нас с Ванькой. Иногда достаточно было шагнуть в лифт, чтобы узнать все офисные сплетни. Ну или Гордеев мог правдиво объяснить Сергею мое отсутствие в те выходные, когда мы поехали кататься на лыжах. Как бы то ни было, я не стала даже намекать на какие- либо отношения с Иваном. Его они не касались. Вместо этого повернулась к Сергею, взглянула на него и предельно честно сказала:
— Я тоже думаю, что Гордеев заставит меня играть против вас, принуждая согласиться на должность заместителя «ГорЭншуранс». Но еще я думаю, что вы поступили правильно, отказавшись. Уверена, что в скором времени меня пошлют ставить вам палки в колеса. Я люблю в своей работе все, кроме вот этой части, поэтому не буду отказываться. Если не хотите настоящих неприятностей, подыграйте.
Губы Новийского дрогнули в едва заметной усмешке. Не сказав ни слова, он жестом предложил мне двигаться дальше. Я даже немного расстроилась, решив, что мой благородный порыв не оценили.
Если бы после прогулки по Эрмитажу меня заставили давать показания в суде, обязательно задали бы два проясняющих ситуацию вопроса: почему я пошла смотреть экспозицию с едва знакомым мужчиной и как часто занимаюсь подобными вещами в принципе. Потому что это является нехарактерным поведением. Во всяком случае для меня. Зная Новийского, я не исключала, что ему не составляло труда пригласить кого-нибудь в музей, напоить кофе или подвезти до дома. Но сама-то я так поступать не привыкла. Так зачем согласилась? Из карьерных соображений? Потому что было скучно и одиноко? Или, может, хотела поделить напополам свою депрессию, раз каждый из нас с Сергеем столкнулся с личными проблемами? Я не знала ответа на свой вопрос, и поэтому скрыла от Поны факт прогулки. Сказала, что провела выходные очень скучно. И почувствовала себя отвратительно, когда сестра начала извиняться за то, что обрекла меня на вынужденное одиночество.