Именно здесь мы можем определить границы понимания причинности в символическом мире политической культуры с точки зрения герменевтического метода. И. Гете, размышляя над феноменом «архетипа» («прафеномена» в его терминологии), весьма остроумно заметил, что этот феномен «появляется и существует», но, пожалуй, ничего больше объяснить нельзя[293].
Вершина, которой может достичь человек, наблюдая «прафеномен», заключается в удивлении, и когда прафеномен вызывает удивление, надо этим довольствоваться; достичь большего человек не может, и бесполезно будет искать за ним что-либо еще; здесь — предел. Однако людям обычно недостаточно увидеть какой-либо прафеномен, они думают, что за ним кроется что-то еще, и уподобляются детям, которые, взглянув на зеркало, тотчас оборачивают его, чтобы увидеть, что находится на другой стороне.
Сегодня, как и во времена И. Гете, научными способами объяснить вопрос о возникновении символических архетипов политической культуры невозможно: мы можем лишь констатировать (с все тем же неизменным удивлением), что у всех народов символический мир политики разный. Конфуцианский идеал «благородного мужа», путь «воинов Аллаха», «арийская восьмизвенная стезя» — все это разные способы создания политической картины мира. Они появляются и существуют, и если мы не можем в полной мере ответить на вопрос «почему?», это не означает, что достигнута окончательная граница наших знаний. В истории науки незнание сыграло огромную роль: именно благодаря ему постоянно возобновлялся процесс научного поиска нового знания. Поэтому герменевтика не отказывается от вопроса «почему?» в процессе интерпретации — она просто определяет его настоящее место в процессе понимания.
Гораздо важнее в тот момент, когда мы оживляем символическую память культуры, решить другой вопрос: как преодолеть искушение поспешно интерпретировать другой политический мир в рамках своей картины мира? Лессинг говорил, что украсть стихи у Шекспира так же невозможно, как дубинку у Геркулеса. В этом смысле архетипы и коды каждой цивилизации уникальны, но искушение интерпретировать уникальное другое как обыденное, давно известное и на что-то похожее все же существует.
Шлейермахер различает в качестве причин неправильного понимания другого пристрастность и поспешность. Он обращает внимание на предрассудки, основанные на пристрастности, и мгновенные ошибочные суждения, вызванные поспешностью. Чтобы избежать этого политик с самого начала должен поставить перед собой вопрос: как выйти из сферы собственных предмнений?