— Он смеется. О, Иллин. Это жутко.
И он, и правда, смеется, заходится саананским хохотом. Который запускает мурашки ужаса по коже. Толпа стихает и пятится назад. Им страшно… и мне страшно. Они его не пощадят. Никто из них. Страх порождает еще больше ненависти, чем зависть. От него нет спасения. И хочется уничтожить то, что нас пугает. Страх хаотичен и неуправляем. В страхе предают даже детей своих и родителей. Нет ничего ужаснее человеческого страха.
* * *
— Браво. А я недооценил тебя. Думал, ты возомнила о себе невесть что про своего валлассарского любовника. Женщины склонны преувеличивать.
Маагар обходил меня кругами, потягивая курительную трубку и звеня шпорами.
— Маагар, спасибоооо, брааат.
Изображая мой голос и заливаясь мерзким смехом.
— Как забавно было видеть твои кривляния.
— Мразь.
— Умная мразь. Уточняй, сестренка. Я обвел вокруг пальца и тебя, и валлассарское чудище.
Теперь усмехнулась уже я.
— Ты или Данат? Тебе бы ума не хватило…но ты очень любишь присваивать чужие заслуги.
Маагар резко остановился напротив меня.
— Я бы выбирал слова, сестренка. Вы у меня оба теперь вот где.
Показал мне сжатый кулак.
— А ведь чудовище, и правда, одержимо тобой настолько, что влез в ловушку так легко. Я до последнего поверить не мог, насколько просто это будет. Всего лишь предложить зверю добычу — тебя. И он клюнул. Так по-идиотски клюнул.
Снова обошел меня вокруг.
— Завтра его повесят. У тебя на глазах. Валлассарского монстра вздернут, как голодранца, на маленькой площади разрушенной цитадели и оставят здесь висеть до самой весны, пока не сгниет его тело.
Тяжело дыша, смотрю на ублюдка, сжимая руки в кулаки.
— Чего ты хочешь? Ты ведь чего-то хочешь?
— Нет. Чтоб ты мне ни предложила, я не оставлю в живых проклятого ублюдка. Он умрет завтра.
Я повернулась к Маагару.
— Зачем тебе его смерть? Заточи его в темницу, в башню.
— А зачем мне его жизнь?
— Что если я соглашусь с Данатом уйти? Пощадишь его?
— Пощадить? Убийцу твоих двух братьев? Да ты, я смотрю, рехнулась? У него член из золота или язык как змей-искуситель? Чем он тебя так околдовал, сука ты похотливая.
— Тебе никогда этого не понять.
— Дрянь. Знал бы отец, какая ты дрянь.
— Если б он знал, какой ты трус, это его разозлило бы в разы больше. Я женщина. Я имею право на эмоции… а ты… ты тряпка. Пощади Рейна, я сделаю все, что захочешь.
— Нет.
Я закрыла глаза и сжала кулаки еще сильнее.
— Но я мог бы отсрочить казнь. Например, на сутки, позволил бы тебе с ним пообщаться. Это дорогого стоит, сестрица. Сутки… а ты уезжаешь с Данатом на юг.
Распахнула глаза и посмотрела на Маагара.