Запах навоза.
Цветов аромат.
А мне с этим словом
Упорно одна
Щемящая сердце
Картина видна.
Унылая роща.
Пустые поля.
Серые избы.
Столбы-тополя.
Бывшая церковь
С поникшим крестом.
Худая дворняга
С поджатым хвостом.
Старухи беззубые
В сером тряпье.
Безмолвные дети
В пожухлом репье.
Навстречу по пахоте
Мать босиком.
Серые пряди,
Под серым платком.
Руки, что сучья.
Как щели, морщины.
И шепчутся бабы:
Глядите, мужчина!
Как вспомню, мороз
Продирает по коже…
Но нет ничего
Такой запомнил свою малую родину Зиновьев. Ту, послевоенную.
Кстати, об упомянутой в этой элегии церкви. Мы до неё добрались на обратном пути.
Наш грохочущий транспорт, проломив подлесок и кусты, замер в лесной чаще. Алексей Викторович только ему видимым путём ведёт нас куда-то вглубь. Неожиданно натыкаемся на могильный крест. Один, другой. Под ногами попадается каменное надгробие. Конец девятнадцатого или начало двадцатого века. Надпись плохо читается, вся поросла мхом, местами осыпалась. Где-то рядом должен быть храм. Не сразу видим облупившиеся, раскуроченные стены. Но только заметили, как он сразу вырастает перед нами. Мощный, даже в руинах торжественный и властный. «Поникшего креста» уже нет. Высокая колокольня, приделы разобраны на кирпич. Со всех сторон храм обступили деревья. В разрушенных частях и вовсе — проросли сквозь него.
Входим внутрь. Стены богато расписаны фресками, узорным орнаментом. Увы, борцы с религией приложили свою безбожную руку. Не очень усердно, но всё же достаточно разрушительно. Да и погода поработала в открытом настежь доме. Всё изъедено густой рябью, белыми оспинами. Отдельные сюжеты тем не менее различимы. Собор архангелов на сводах. Спас в Силах над входом. А это — Богородица предстоит на коленях перед Богом-Отцом? Не разобрать. Лучше всего сохранился фрагмент стены, озаглавленный «Иисус Христос благословляет Детей». Христос в окружении апостолов. Подле Него ангелы. Отрок, скрестив ручки, доверчиво оперся на Его колено. Круглое миловидное личико с большими синими глазами, пытливо, не по-детски глядящими на нас. Знакомые черты, знакомый взгляд.
Девяносто лет назад Зиновьева крестили в этом храме. Тогда в нём было нарядно и чинно. Бывал, должно быть, в его стенах Александр и позже, с родителями — на службах, у причастия. Закон предков Зиновьевы чтили и под сомнение не ставили. Церковные праздники отмечали радостно и светло. Но времена менялись. В Советской России религия была объявлена пережитком прошлого. Со всех сторон наступала атеистическая агитация. На неокрепшие детские души она действовала убедительно. Старшие же смотрели на это сквозь пальцы. Да и побаивались, наверное, перечить официальной пропаганде.