— Как долго держит она их при себе?
— Это зависит от них самих и от того удовольствия, которое они ей доставляют. В среднем, два или три месяца.
Смотря по человеку. Один высокий бельгийский офицер, настоящий великан, не прожил здесь и недели. И, наоборот, все еще помнят маленького английского офицера Дугласа Кена, которого она держала тгри себе почти год.
— А потом?
— А потом он умер, — сказала старуха, как бы удивленная моим вопросом.
— Отчего он умер?
Она ответила словами Ле-Межа: «Как и все другие: от любви».
— Да, от любви, — продолжала она: — все они погибают от любви, когда видят, что время их кончилось, и что Сегейр-бен-Шейх поехал за другим. Одни из них умерли спокойно, со слезами на глазах. Они не спали и не ели. Один французский морской офицер сошел с ума. По ночам он пел в своей комнате печальные песни, наполняя их звуками все закоулки горы. Другой, испанец, впал в бешенство, бросаясь на всех и кусаясь. Пришлось его убить. Иные погибли от кифа, который сильнее опиума. Когда пленники лишаются Антинеи, они начинают курить… курить без конца… Большинство умерло именно таким образом… И это — самые счастливые. Маленький Кен умер не так.
— А как умер маленький Кен?
— Он умер смертью, которая всех нас очень огорчила. Я уже сказала тебе, что он жил у нас дольше других. Мы привыкли к нему. В комнате Антинеи, на кайруанском столике, окрашенном в синий и золотой цвет, стоит очень тяжелый звонок с длинным серебряным молотком и рукояткой из черного дерева… Об этой сцене мне рассказала Агида… Когда Антинея, улыбаясь, как всегда, заявила маленькому Кену об его отставке, он смертельно побледнел и застыл перед ней в безмолвной позе. Она позвонила, чтобы его увели. В комнату вошел белый туарег. Но маленький Кен схватил звонок — и через секунду белый туарег лежал на полу с раздробленным черепом. Антинея продолжала улыбаться. Маленького Кена силою увели в его комнату.
В ту же ночь, обманув бдительность своей стражи, он выбросился из окна, находившегося в двухстах футах от земли.
Люди из бальзамировочной мастерской сказали мне потом, что им стоило большого труда привести тело в порядок. Но все же они довольно удачно справились с их делом. Ты можешь в этом убедиться, В красном мраморном зале Кен занимает нишу номер 26.
Старуха утопила свое волнение в стакане вина.
— За два дня до того, — продолжала она, — я приходила сюда убирать ему ногти: это была его комната. На стене, возле окна, он что-то вырезал перочинным ножом на каменной стене. Взгляни, еще видны буквы…
Was it not Fate, that, on this July midnight…