— Замолчи, Сегейр-бен-Шейх! — воскликнула дрожащим голосом Танит-Зерга.
— Замолчи, противная мошка! — прикрикнул он на нее.
И злобно усмехнулся.
— Девчонка, видишь ли, боится: она знает, что я говорю правду, так как ей известна история поручика Гельберти.
— Поручика Гильберта? — спросил я, обливаясь потом.
— Это был итальянский офицер, встреченный мною восемь лет тому назад между Ратом и Радамесом. Случилось так, что его любовь к Антинее не подавила в нем любви к жизни. Он сделал попытку к бегству, увенчавшуюся успехом, — не знаю, каким образом, ибо я ему не помогал,и вернулся в свою страну. И вот слушай: ровно через два года, в тот же самый день, отправившись на разведку, я нашел перед северной оградой жалкого, оборванного, наполовину мертвого от голода и усталости, человека, тщетно искавшего вход в оазис. То был вернувшийся в Хоггар поручик Гильберти… В красном мраморном зале он занимает нишу номер 39.
Туарег тихо засмеялся..
— Такова история поручика Гильберти, которую тебе хотелось узнать… Ну, а теперь хватит. Садись на своего верблюда.
Не говоря ни слова, я повиновался. Танит-Зерга, сидя позади меня, обнимала меня своими маленькими руками.
Сегейр-бен-Шейх все еще держал за узду дромадера.
— Еще одно слово, — сказал он, указывая рукой на мелькавшую вдали, с южной стороны, черную точку на синеватой линии горизонта. — Ты видишь этот гур, вон там: вы должны его держаться. Он находится отсюда в тридцати километрах. Вы должны его достигнуть к восходу солнца. После того справься по карте. Следующий пункт вашего пути отмечен на ней знаком. Если ты не будешь отклоняться от указанного направления, то через неделю вы будете в уэде Телемси.
Верблюд вытянул свою длинную шею, вдыхая в себя доносившийся с юга душный ветер.
Широким движением туарег отпустил узду животного.
— Ну, теперь поезжайте!
— Благодарю тебя, Сегейр-бен-Шейх, и прощай! — сказал я, поворачиваясь на седле.
Издалека до меня донесся его ответ:
— До свидания, поручик Сент-Ави!
В течение первого часа нашего бегства, крупный мехари Сегейр-бен-Шейха вез нас с безумной быстротой. Мы проехали, по крайней мере, миль пять. Напрягая зрение, я направлял животное в сторону указанного мне туарегом гура, гребень которого постепенно увеличивался на начинавшем бледнеть небе.
От стремительного бега драмодегза ветер со свистом проносился мимо наших ушей. Большие кусты ретема бежали нам навстречу справа и слева, напоминая мрачные, иссохшие скелеты.
Вдруг, как легкое дуновение, меня коснулся голос Танит-Зерги:
— Останови верблюда.